Убийства по алфавиту
Шрифт:
И он, Александр Бонапарт Каст, в частности, был нелепым.
Он всегда был…
Люди всегда смеялись над ним…
Куда он идет? Он не знал. Он подошел к концу.
Он уже больше ни на что не смотрит, кроме своих ног.
Нога перед ногой.
Он поднял глаза. Перед ним огни. И буквы…
Полицейский участок.
– Забавно, – сказал мистер Каст. Он едва заметно ухмыльнулся.
Затем ступил внутрь. Внезапно при этом он закачался и рухнул ничком.
Глава 31
Эркюль Пуаро задает вопросы
Стоял ясный ноябрьский день. Доктор Томпсон
– Передано в суд, – сказал Джепп.
– Разве это не необычно, – спросил я, – что защита предоставляется на данной стадии? Я считал, что заключенные всегда откладывают защиту.
20
Традиционная формула британского судопроизводства.
– Обычный ход, – сказал Джепп, – я полагаю, молодой Лукас рассчитал, что сможет провернуть это. Умопомешательство – его единственная зацепка.
Пуаро пожал плечами:
– При помощи умопомешательства добиться свободы? Тюремное заключение, «пока это будет угодно его величеству», вряд ли предпочтительнее смерти.
– Я полагаю, Лукас считает, что есть шанс, – сказал Джепп. – С первоклассным алиби относительно бексхиллского убийства все дело может ослабнуть. Я не думаю, что он представляет, насколько сильны наши позиции. Так или иначе, Лукас оригинальничает: он молод и хочет проявить себя в глазах общественности.
Пуаро повернулся к Томпсону:
– Каково ваше мнение, доктор?
– О Касте? Клянусь, не знаю, что и сказать. Он замечательно играет нормального человека. Он эпилептик, конечно.
– Какая удивительная развязка получилась, – сказал я.
– То, что он ввалился в припадке в полицейский участок Андовера? Да, это подходящий театральный занавес для драмы. ABC всегда хорошо рассчитывал свои эффекты.
– Возможно ли совершить преступление и не знать об этом? – спросил я. – Его отрицания, похоже, звучат правдиво.
Доктор Томпсон едва заметно улыбнулся:
– Вас не должна вводить в заблуждение театральная поза типа «Клянусь богом!». По-моему, Каст прекрасно знает, что это он совершил убийства. Что касается вашего вопроса, – продолжал Томпсон, – представляется вполне возможным эпилептическому субъекту в состоянии сомнамбулизма совершать действия и абсолютно ничего не знать о проделанном. Но подобные действия не должны противоречить желанию личности в пробудившемся состоянии! – Он продолжал рассуждать по этому вопросу, безнадежно сбив меня с толку, как часто случается, когда ученая личность садится на своего конька. – Однако я против теории, что Каст совершил эти преступления, не зная об этом. Вы могли бы выдвигать эту теорию, если бы не письма. Письма разбивают эту теорию в пух и прах. Они указывают на преднамеренность и тщательное планирование преступления.
– И по поводу писем у нас по-прежнему нет объяснений, – сказал Пуаро.
– Это интересует вас?
– Естественно, раз они были написаны мне. И по поводу писем Каст упорно молчит. До тех пор пока я не пойму, почему те письма были написаны мне, у меня не будет ощущения, что дело завершено.
– Да, я могу понять это с вашей точки зрения. Похоже, нет никаких оснований полагать, что этот человек где-то что-то против вас имел?
– Нет, ни в коей мере.
– Я могу сделать предположение. Ваше имя!
– Мое имя?
– Да. Каст обременен – по-видимому, капризом его матери – двумя чрезвычайно напыщенными именами: Александр и Бонапарт. Вы улавливаете смысл? Александр – считающийся непобедимым, тосковал о новых землях. Бонапарт – великий император Франции. Ему хочется соперника – соперника, можно сказать, его класса. Ну, вот вы и есть Геракл могучий [21] .
– Ваши слова заставляют задуматься, доктор. Они способствуют возникновению мыслей…
– О, это только предположение. Ну, мне пора.
21
Эркюль (Hercule) – французский вариант имени Геракл, Геркулес (Hercules).
Доктор Томпсон вышел. Джепп остался.
– Вас в самом деле беспокоит это алиби? – спросил Пуаро.
– Немного, – признал инспектор. – Впрочем, это пустяки, я не верю в него, потому что я знаю, что оно ложно. Но придется попотеть, чтобы разбить его. Этот человек, Стрейндж, с твердым характером.
– Опишите мне его.
– Ему лет сорок. Твердый, уверенный, упрямый горный инженер. По-моему, это он настоял на том, чтобы его показания были выслушаны теперь. Он хочет отправиться в Чили.
– Он один из самых самоуверенных людей, каких я когда-нибудь видел, – сказал я.
– Тип человека, который не хотел бы признавать, что ошибся, – задумчиво произнес Пуаро.
– Он упорствует в своем рассказе и не из тех, кого можно забросать вопросами. Он всем на свете клянется, что познакомился с Кастом в отеле «Белый крест» в Истборне вечером 24 июля. Тот был одинок, и ему хотелось поговорить с кем-нибудь. Насколько я понимаю, Каст получил идеального слушателя. Он не прерывал его. После ужина они с Кастом играли в домино. Оказывается, Стрейндж – знаток домино, и, к его удивлению, Каст тоже первоклассно играл. Странная игра домино. Люди с ума сходят по ней. Готовы играть часами. Что, по-видимому, и делали Каст со Стрейнджем. Каст хотел пойти спать, но Стрейндж и слышать об этом не желал – требовал, чтобы они продолжили хотя бы до полуночи. Что они и сделали. Они разошлись в десять минут первого. А раз Каст был в отеле «Белый крест» в Истборне в десять минут первого ночи, то он не мог преспокойно задушить Бетти Барнард на пляже Бексхилла между полуночью и часом.
– Задача, похоже, непреодолима, – задумчиво сказал Пуаро.
– Она заставляет Кроума призадуматься, – сказал Джепп.
– Этот человек, Стрейндж, очень самоуверенный?
– Да. Он упрямый дьявол. И трудно понять, где у него изъян. Допустим, Стрейндж ошибается, и тот человек был не Каст, – с какой стати ему потребовалось говорить, что его имя Каст? И почерк в книге регистрации в отеле точно его. Нельзя сказать, что он сообщник, – у убийц-лунатиков не бывает сообщников! Умерла ли девушка позднее? Доктор совершенно тверд в своих показаниях, да так или иначе Касту потребовалось бы какое-то время, чтобы выйти из отеля в Истборне незамеченным и добраться до Бексхилла: за четырнадцать миль…