Убийства в стиле action

Джеймс Питер

Сидевший внизу на улице в старом белом фургоне мужчина тоже закурил, откупорил банку светлого пива «Фостер», стараясь не забрызгать дорогое электронное оборудование, и сделал глоток. В линзы, вставленные в крошечные отверстия, просверленные в крыше, хорошо видна вся квартира, хотя в данный момент улицу отчасти загораживает пожарная машина. Все-таки хоть какое-то разнообразие в долгом дозоре.

К своему полному удовлетворению, увидел промелькнувшую в окнах тень. Она уже на родине.

«Родина, милая родина», – подумал он про себя с кривой ухмылкой. Почти смешно.

32

11

сентября 2001 года

Лоррейн, по-прежнему в одних трусиках-бикини и с золотой цепочкой на щиколотке, сидела на высоком круглом табурете на кухне, глядя в маленький телевизор, висевший над полкой, дожидаясь, когда вскипит чайник. В пепельнице перед ней полдюжины окурков. Только что закурила очередную сигарету, глубоко затянулась, прижав к уху телефонную трубку, разговаривая со своей лучшей подругой Сью Клингер.

Сью с мужем Стивеном живут в доме, о котором вечно мечтает Лоррейн, – в потрясающем особняке на Тонгдин-авеню, в квартале, который многие считают одним из красивейших в Брайтоне и Хоуве, с видом на весь город до самого моря. Вдобавок у Клингеров вилла в Португалии, пятеро великолепных детей, а Стивен, в отличие от Ронни, похож на царя Мидаса. [6] Ронни обещает, что, если Сью и Стивен когда-нибудь соберутся продать дом, они наскребут денег и его купят. Ну конечно. Мечтай, дорогая.

6

По легенде, царь Мидас превращал в золото все, к чему прикасался.

По-прежнему без конца повторялась картинка, на которой два самолета снова и снова врезаются в башни. Как будто продюсер или режиссер программы все не мог поверить в произошедшее и постоянно проигрывал одно и то же, чтобы убедиться. А может, он в шоке думал, что, если неустанно прокручивать одно и то же, самолеты когда-нибудь промахнутся, спокойно пролетят мимо башен и обычное утро в деловом Манхэттене войдет в свои права. Когда внезапно вспыхивал оранжевый огненный шар и шли густые клубы черного дыма, ей становилось совсем плохо.

Вновь и вновь на экране рушились башни, сперва Южная, за ней Северная.

Чайник вскипел, но Лоррейн не сдвинулась с места, не отрывая глаз от экрана, чтобы не проглядеть Ронни. Альфи терся об ноги, а она не обращала на него никакого внимания. Что-то про себя бормотала, но что именно, и сама не слышала, напряженно вглядываясь в каждое лицо на экране.

– Эй, дорогая? Ты слушаешь?

– Да.

– Ронни везунчик. С ним все будет в порядке.

Электрический чайник автоматически выключился. Везунчик. Ее сестра тоже так говорит.

Везунчик.

Ронни, дай Бог, чтоб тебе повезло.

Запищал гудок входящего звонка.

– Господи, Сью, может быть, он! Сразу перезвоню тебе!

Боже мой, пусть это Ронни звонит! Пусть это будет он!..

Но звонила сестра.

– Лори, я только что слышала, что Штаты закрыты.

Мо

служит стюардессой в компании «Бритиш эруэйз».

– Что это значит?..

– Самолеты не принимают и не отправляют. Сегодня я должна была лететь в Вашингтон. Все отменилось.

– Надолго? – спросила Лоррейн в новом приступе паники.

– Не знаю. До следующего распоряжения.

– Значит, Ронни завтра не вернется?

– Боюсь, не вернется. Со временем узнаю точнее, но пока возвращаются все самолеты, летевшие в Соединенные Штаты. Значит, садятся в других местах. Будет полный хаос.

– Замечательно, – мрачно проговорила Лоррейн. – Потрясающе, черт побери. Когда ж он, по-твоему, прилетит?

– Не знаю. Попробую как можно скорее уточнить.

Послышался детский возглас, Мо попросила:

– Обожди минуточку, детка, мама разговаривает по телефону.

Лоррейн раздавила в пепельнице сигарету, соскочила со стула, не сводя глаз с телевизора, бросила в кружку чайный пакетик, плеснула кипятку, попятилась, больно ударившись бедром о край кухонного стола.

– Черт побери! Мать твою!

Опустила глаза на секунду, чтобы увидеть новое красное пятно среди неровных рядов синяков – свежих синих и тающих желтоватых. Умный Ронни всегда бьет по телу, никогда в лицо. Синяки легко прятать.

После избиения в учащающихся приступах пьяной ярости плачет, просит прощения.

И она его неизменно прощает.

Прощает, чувствуя, что не оправдывает его ожиданий. Зная, как страстно он жаждет единственного, чего она пока не смогла ему дать. Вожделенного ребенка.

И еще потому, что ужасно боится его потерять.

Потому что страшно любит.

33

Октябрь 2007 года

Выходные выдались не самые лучшие в жизни, мысленно заключил Рой Грейс, сидя в восемь утра понедельника в крошечной тесной приемной дантиста, листая страницы журнала «Суссекс лайф». Фактически кажется, будто прошлая неделя вообще не кончалась.

Доктор Фрейзер Теобальд бесконечно долго проводил обследование, завершившееся лишь в субботу к девяти вечера. И Клио, отлично державшаяся все это время, вчера была необычно резка.

Оба знали, что никто не виновен в крушении планов на выходные, но почему-то чувствовалось, что она его упрекает, точно так же, как Сэнди, когда он поздно возвращался домой или когда в последнюю минуту приходилось отказываться от давно задуманных предприятий, получив срочный вызов. Словно он виноват, что экскаваторщик наткнулся на труп в пятницу в конце дня, а не в более подходящее время.

Клио все хорошо понимает. Лучше многих других знакома с полицейским миром, где рабочие часы не нормируются. Ее собственный мир мало чем отличается. Ее саму могут вызвать в любой час дня и ночи, что нередко случается. Чего ж она на него взъелась?

Рассердилась даже на то, что он провел несколько часов в собственном доме, подстригая кошмарно заросший газон.

Заметила с упреком:

– Ведь ты не косил бы, если бы мы поехали в Лондон. Почему же сейчас возникла подобная необходимость?