Убийство-2
Шрифт:
Поздним вечером они стояли перед домом на престижной зеленой улице во Фредериксборге, западном столичном предместье, недалеко от кладбища, где два дня назад похоронили Анну Драгсхольм. Дверь им открыла мать Пера Кристиана Мёллера, Ханна. Кроме нее, в доме никого не было. Свет она почти нигде не включила, и тем ярче полыхал огонь в камине в гостиной, куда она привела их, попутно рассказывая им об армейской карьере сына и демонстрируя то немногое, что от него осталось.
— Вот
Ханна была полной женщиной на пятом десятке, немногим старше Лунд. Выглядела она хорошо: длинные ухоженные волосы, модная одежда, молодое, несмотря на морщины, лицо.
— Когда погиб ваш сын? — спросила Лунд.
— В мае. Два с половиной года назад.
— В мае?
— Да. Тринадцатого мая. При взрыве. — Ханна провела рукой по каштановым волосам. — Перепутать я не могла.
Она отошла к стене, чтобы повесить фотографию на место, рядом с портретом улыбающегося сына в форме.
— Надо уходить, — шепнул Странге Лунд. — Этот парень погиб за три месяца до того, как напали на отряд Рабена.
Она, не глядя на него, мотнула головой.
— Я пыталась уговорить его найти себе другое занятие, — сказала Ханна Мёллер, глядя на фотографии. — Он был нашим единственным ребенком, и я не хотела его отпускать. Но что тут поделаешь. Он мечтал только об армии, в ней была вся его жизнь. Ничего другого он не хотел. Только исполнять свой долг, быть хорошим гражданином. — Слабая улыбка. — Потом его произвели в лейтенанты, и с тех пор мы почти не получали от него вестей. Пока нам не позвонили и не рассказали о том, что случилось. Похоронили мы его рядом с церковью на нашей улице. Он пел там в хоре, когда был маленьким. Теперь он снова рядом с нами. Он снова наш.
— Надо оставить ее в покое, — снова зашептал Странге на ухо Лунд.
Она не слушала его, мучительно подбирая нужные слова.
— Надеюсь, хоть это вас утешает, — только и смогла выговорить она.
Ханна Мёллер мужественно улыбалась:
— Вы пришли из-за этих убийств? Та женщина-адвокат — она ведь у нас была. Задавала те же вопросы, что и вы.
— Вы имеете в виду…
— Драгсхольм. Анна Драгсхольм. Да, я знаю, я смотрю новости. Это так… ужасно.
Она подошла к ключам, висящим на крючках возле холодильника.
— Я показывала ей вещи сына. Вы, конечно, тоже захотите взглянуть.
Они проследовали за ней к деревянному сараю за домом. В резком свете трех флуоресцентных трубок на потолке — нагромождение коробок, ящиков, мешков, пакетов.
— Мы храним все его вещи. Я так хочу. — Она раскрыла одну коробку, достала футбольный мяч и пару ботинок — на мальчика лет двенадцати. — Хочу, чтобы все осталось.
Затем
— Каждый раз собираемся что-нибудь выкинуть, да потом передумываем. Глупо, конечно, но…
— Что интересовало здесь Драгсхольм? — спросила Лунд.
— Документы о его смерти. На случай, если мы запросим компенсацию. — Улыбка спала с ее лица. — Мне тогда понадобилось отлучиться, ответить на звонок. Когда я вернулась, она копалась в его вещах. Очень бесцеремонно, если вы хотите знать мое мнение…
Лунд взяла в руки школьный портфель, отряхнула с него пыль, заглянула внутрь — пусто.
— Вот как вы сейчас. — Ханна Мёллер была на грани срыва.
— Она объяснила вам свое поведение? — спросил Странге.
— Нет. Зато она задавала много вопросов… очень странных. О похоронах и…
— О похоронах?
— Мне показалось, ее беспокоило то, что мы его не видели.
— Где не видели?
— В гробу. — Она потерянно оглядывалась по сторонам, словно уже жалела, что впустила их сюда и вообще завела этот разговор. — Мы хотели взглянуть на сына в последний раз, но нас отговорили. Он ведь погиб при взрыве…
— Значит, вам не позволили посмотреть на родного сына?
— Да.
— Кто так решил?
— Капитан Согард. И священник тоже не советовал. Они оба были вежливы… но очень настойчивы. По-моему, даже если бы мы умоляли их, они не дали бы нам посмотреть на Пера Кристиана. Как будто… — Она едва не плакала, а Лунд не хотела отвлекаться на слезы и эмоции. — Как будто он принадлежал им, как будто мы не мать с отцом нашему мальчику. Но похороны были очень красивые. Все были так добры к нам. Хотите, я покажу вам фотографию его могилы? Мы каждую неделю носим ему свежие цветы.
— Да, будьте любезны, — попросила Лунд.
Женщина ушла в дом, оставив их в сарае.
— Нет. — Странге помахал пальцем у нее перед носом. — Я на это ни за что не соглашусь. У людей такое горе. Не надо причинять им новых страданий…
— Драгсхольм была здесь! Вы что, оглохли?
— Но он погиб за три месяца до случая с «Эгиром»!
— А Согард клялся, что не знает никакого Перка. Значит, лжет…
— Перк мертв. Он лег в могилу еще до того, как все это началось.
Ульрик Странге был ей симпатичен, но иногда он приводил ее в ярость.
— Когда вы научитесь слушать? — воскликнула она. — Родителям не дали взглянуть на тело сына.
— Потому что его разорвало на куски!
Лунд думала о своем.
— Нам придется получить разрешение на эксгумацию. Надо посмотреть, что в гробу. Этот мерзавец Согард мог и камней туда накидать.
— Вы так шутите, Лунд? — громко сказал Странге. — Это безумие.
— Нужно достать гроб. Если вам это не очевидно, Странге, то я не понимаю, что вы до сих пор делаете в полиции. Ну, смотрите сами…