Убийство Короля Нага
Шрифт:
Он провел ее в небольшую гостиную.
— Ты останешься здесь, Солт-Свит…
— Ты что, не слушаешь? Не называй меня так, ты, толстобрюхий листоед с печеночными11 пятнами!
— Ты останешься здесь, пока не успокоишься, — сказал он на этот раз громче.
Затем он поправил ткань на ее запястьях, чтобы она могла снять ее, и швырнул ее внутрь. Она ударилась о толстую подушку дивана и опрокинулась назад. Ее ноги в тонких сапогах задергались. Он замешкался лишь на полвздоха, чтобы убедиться, что она начала подниматься. Затем он отступил назад и захлопнул дверь из железного дерева.
Вслед ему неслись ее разъяренные
— Я уничтожу тебя за то, что ты сделал с Цикори. Со всеми! Я отрежу его лицо от твоего черепа и скормлю тебя Рифту! — За ним последовали мелкие прямые удары, словно она думала, что сможет вырваться.
Он прижал руку ко лбу, моргая. Как? И почему? Что это была за божественная насмешка? Чудо и проклятие одновременно. Женщина из его снов, о которой он мечтал, оказалась реальностью, и теперь она здесь, чтобы убить его за то, что он украл свое собственное лицо… Креспа, что за ужасный мир.
15. От Плохого к Худшему
Тенгрий раскачивался взад-вперед. Удары и крики с другой стороны не оставляли сомнений в ее чувствах. В конце концов она должна была перестать злиться, не так ли?
Настойчивый стук в дверь оповестил о том, что его пришли искать другие его обязанности.
Элтко, его управляющий, и Йото, его генерал, стояли по другую сторону. На этих двоих он полагался больше всего. Разлом и его ядовитый туман изменили обоих. Элтко расширялся и искажался, пока не обрел облик зеленоглазого грозного ревуна с лохматым серым мехом и тяжелыми завитыми рогами. Даже члены его семьи не узнали бы его, если бы он не умел говорить. Йото выпрямился и удлинился до ненормального роста, его тело казалось сделанным из лавы и пламени. Сейчас он казался более твердым, чем обычно, и выражение его лица было нейтральным. С каждым импульсом Разлома пламенная форма становилась все сильнее и дольше, почти разрывая конечности, словно распадалась форма, поддерживающая его облик. Однажды его форма распадется, и останется только пламя. Подобное случалось со многими другими.
Пока же оба они, казалось, контролировали свои способности и осознавали происходящее. Сколько еще времени пройдет, прежде чем это перестанет быть правдой? Сколько времени пройдет, прежде чем он тоже потеряет разум или навсегда погрузится в эту проклятую форму?
Элтко наклонил голову, его глаза сузились.
— У тебя гость или пленник?
— Гость, — сказал Тенгрий.
По ту сторону двери что-то разбилось. Вероятно, это была ваза, которую сделала его мать. И также пережившая несколько месяцев землетрясений.
— Враждебный гость, — поправил он. — Ей нельзя причинять вреда.
— Можно только удивляться, откуда она взялась, — сказал Элтко, — особенно учитывая статус Туэ-Ра.
— Интересно, — сказал Йото. — Интересно, как вообще кто-то смог пройти. Это заклинание якобы было необратимым. Или так утверждали Даары.
— Ни одно заклинание не является необратимым, — ответил Тенгрий. Но в словах его не было ничего особенного. Раньше он верил в это. Теперь же надежда была совсем невелика.
— Какие у тебя планы на ее счет? — спросил Элтко.
— Она друг…
В комнате что-то грохнуло. Судя по звуку, деревянное.
— Гнилая гниль! Пусть с тебя живьем сдирают кожу и насаживают на крошечные вилки, пока ты не заплатишь за каждую каплю пролитой крови и каждую унцию причиненных тобой страданий!
— Она знает об этом? — спросил Йото.
— Она
Его управляющий и генерал не нуждались в дополнительной поддержке. Королевство разваливалось с каждым днем. Все отступили во дворец, по крайней мере те, кто жил или оставался в сознании. Все остальные погибли, бежали или впали в непрекращающуюся кому.
Мало что можно было сделать, кроме как поддерживать то немногое, что у них было, и бесконечно искать лекарство. Подпитка Разлома энергией сдерживала его дальнейшее расширение, но требования накормить зачинщиков возобновились с новой силой.
У него заканчивались способы остановить это. Пострадавшие молодые особи были спрятаны в нижних частях подземелья, чтобы никто не пытался поднять их и бросить в Разлом в тщетной попытке умиротворить его. Это уже дважды едва не произошло.
На следующий день должно было состояться заседание Большого Совета. Хотя в том, что осталось, не было ничего грандиозного. Дважды в неделю они собирались, и результаты всегда были одинаковыми. Никто уже не смел даже надеяться. В лучшем случае надеялись, что собрание не обернется насилием или что споры отложат на другой день.
Жалкие. Именно такими они и были. Жалкие, без малейшей надежды.
А прибытие Солт-Свит только усложнило бы ситуацию.
Даже если Туэ-Ра работал, они не могли позволить кому-то еще прийти в это место. Открытие любого портала усугубило бы распространение, да и их самих разоблачило бы. Ни Элтко, ни Йото не говорили об этом, но Солт-Свит никогда не сможет уйти. Особенно когда она так кричит о крови.
Креспа. Креспа. Креспа.
У него и так было более чем достаточно забот. Планы, которые нужно разработать и делегировать. Ситуации, за которыми нужно следить. Новая темница, вырубленная в черном камне. Лазарет с растущим числом коек по мере того, как ночь за ночью сокращалось число сознательных и здравомыслящих. Все это нехорошо. Ничего приятного.
Но это не означало, что все это не требовало его внимания. Поэтому он поступил так же, как и в последние недели. Он занимался тем, чем мог, делал маленькие шаги к их будущему, а затем оставлял все позади после утомительных часов, проведенных за работой и встречами. Все это время он старался не думать о Солт-Свит и о том, все ли с ней там в порядке. Нужна ли ей вода или еда. Не ушиблась ли она, колотя в дверь.
В прошлые дни он возвращался в свои покои с утешением и надеждой встретить свою прекрасную подругу-мечту и утешиться с ней. Теперь он знал, что увидит ее. Только желудок сжимался. Кто знал, в каком состоянии она будет?
Возможно, сейчас она будет спокойнее. И готова выслушать.
Когда он дошел до внутреннего зала своих покоев, дверь за которыми выходила во внешнюю пещеру, была плотно закрыта, он осмелился надеяться. Его рука зависла над ручкой. Пожалуйста. Пожалуйста. Как никогда раньше, он нуждался в ней.
Солт-Свит и представить себе не могла, как много она для него значила. Как она придавала ему сил для каждого нового дня. Он никогда не говорил ей об этом. По крайней мере, он был уверен, что не говорил. Ему было достаточно спрятаться в этом приятном туманном убежище, свернувшись калачиком как можно ближе к ней, и слушать ее мягкий голос, говорящий ни о чем. Отдельные фрагменты, как правило, оставались с ним, но никогда не было целого, и это казалось прекрасным.