Убийство Короля Нага
Шрифт:
— Подожди. Погоди. Ты думаешь, я убил Цикори и украл его голос?
— Ты — наг. Конечно, это так.
— Солт-Свит…
— Не называй меня так!
Он вздохнул, прикрыв глаза рукой. Это было единственное имя, которое она дала, не так ли? Если и было предложено другое, он его не помнил. Хотя он помнил, что она настаивала на том, чтобы ее не называли «милой» или «сладкой».
— Ну, я знаю, что нельзя называть тебя только Сладкой. Так как же мне называть тебя вместо этого?
— Можешь называть меня Неминуемой Гибелью, потому что я для тебя именно такая.
Все
— Хорошо. Отлично. Как хочешь. Но посмотри на меня. — Он сделал паузу, когда она отвернула голову. — Есть причина, по которой ты не хочешь на меня смотреть?
— Всем известно, что наги гипнотизируют свою жертву взглядом. Я не идиотка. — Она напряглась и отвернулась еще больше.
— Я не наг.
Она почти посмотрела на него, но тут же зажмурила глаза.
— Если хочешь меня обмануть, тебе придется постараться. И если ты спрятал Цикори, я найду его и убью тебя. Вообще-то, что бы ты ни делал, убивать тебя буду я. Так что лучше убей меня сейчас, потому что я пробью тебя насквозь, или перережу тебе горло, или сделаю все, что потребуется.
Трудно было вспомнить все, что происходило во сне. Он больше наслаждался моментами и чувствами, чем словами, которыми обменивался. На самом деле он сомневался, что помнит хотя бы половину. Его сны были не самыми четкими, хотя некоторые детали все же удалось вспомнить. Он помассировал виски. Но она, несомненно, была реальна, и, возможно, она была самым злобным существом, с которым он когда-либо сталкивался.
— Возможно, мы могли бы поговорить.
— Только если ты умрешь первым.
Он тяжело вздохнул. Она продолжала извиваться и бороться. У нее чуть не лопнула вена. И если он сожмет ее еще сильнее, она не скоро успокоится.
— Отлично. — Он осмотрел окружающую его камеру, взвешивая варианты.
Он должен был отвести ее в безопасное место. Половина его королевства могла захотеть убить ее только потому, что она была чужачкой, прибывшей без предупреждения. Другая половина — что ж, ничего хорошего из этого не выйдет. Уже сейчас, вероятно, возникали вопросы об этой странной женщине, если он вообще знал свой двор и королевство. Все узнают об этом еще до наступления ночи.
Оставалось только одно место, куда можно было ее отвести. Через один из внутренних переходов в его покои. Он мог бы запереть ее в кабинете, пока не придумает что-нибудь еще. Креспа, еще недавно он мечтал, чтобы она была настоящей и могла стать его женой. А теперь она здесь, и ему придется связать ее и заткнуть рот. И не так, как ей хотелось бы.
Она продолжала смотреть на его грудь. Ее брови были нахмурились, а глаза потемнели от ярости. Казалось, в них что-то не так. Она зашевелилась в его объятиях.
— Ты, мерзкая жаба с ядовитой кровью, опусти меня на землю!
— Неважно, как ты меня называешь, но тебе придется остановиться.
— Твоя мать была поганкой. — Она сморщила нос. — А от тебя пахнет гниющими грибами.
Обидно. Он поборол желание понюхать себя. Возможно, это была мазь, намазанная на его плечо после утреннего нападения. Обычно ему не требовалось
Когда его двор покидал пещеру, кто-то потерял голубой кушак10. Он поднял его и разорвал пополам.
— Я не причиню тебе вреда. Обещаю. Я все объясню, если ты только послушаешь… — Он поймал ее запястья и связал их. Она продолжала ругаться на него и пыталась укусить его за руки. — Прекрати! — прошипел он, отводя руки назад, пока она не успела причинить ему вред, хотя ее зубы все еще скалились. — Мне нужно лишить тебя сознания, женщина?
Она сплюнула на каменный пол и уставилась на него.
— Ты неприятный на вкус. Но знаешь, что еще хуже?
Он поджал губы.
— Что?
— Смерть.
Не стоило спрашивать.
— Я не собираюсь тебя убивать, — сказал он.
— Нет! Когда я тебя убью, тебе это покажется неприятным на вкус, — нахмурилась она.
— Если ты не сможешь вести себя хорошо, мне придется связать тебя. Можешь ли ты быть разумной?
Она попыталась укусить его за витки, но зубы не смогли ухватиться. Ее зубы резко щелкнули, оставив на его чешуе неприятное, но не болезненное ощущение.
На этот раз он набросился на нее, заткнул рот кляпом, схватил за запястья и связал их.
Ее ореховые глаза вспыхнули от ярости. Она билась, пиналась и толкалась. Одна из его чешуек приподнялась настолько, что дважды порезала ей руку.
Креспа. Он затянул узы на ее запястьях и осмотрел рану. К счастью, не слишком глубокая. Затем он освободил ее от оков и поднял на руки. Она все еще пыталась брыкаться, но он крепко сжал ее в объятиях. Определенно, все должно было пойти не так.
Он поспешил выйти через одну из боковых дверей в задний проход.
Каким-то образом ей удалось освободиться от кляпа и выплюнуть его. Далее последовала совершенно злобная тирада.
Если кто-то и сомневался, что перед ним незваный гость, то теперь на них обрушился шквал творческих оскорблений, доказывающих, что она — Авдаум, склонный к обзывательствам и ненавидящий все, что хоть отдаленно напоминает змею.
В зале стали появляться его охранники и сопровождающие, но он отмахивался от них. Иногда ему приходилось выкрикивать дополнительные приказы, только чтобы быть услышанным за ее разъяренным потоком. Единственная милость заключалась в том, что их было не так много в задних проходах, как в главных, где ее тирадам подвергались бы все.
Но все равно это было похоже на горку позора. Многие из его народа и так сомневались в его способности контролировать ситуацию, а теперь еще и эта исключительно крикливая человечка оскорбляла его от макушки головы до кончика хвоста всевозможными странными предложениями и сравнениями с другими неприятными существами.
Клянусь всем, что жило и дышало, может ли она перестать кричать на него? Откуда у нее такая сила?
Он дошел до задней наружной двери в свои покои, открыл ее и продолжил путь к внутренней двери. Слава всему доброму.