Убийство на 45 оборотах
Шрифт:
Они пересекли прихожую, остановились перед кабинетом Мелио, посмотрели друга на друга. Ева сделала веселое лицо, постучала и вошла. Лепра, войдя, захлопнул за собой дверь. В кабинете никого не было. Ева беспечно шагнула вперед.
– Ведь он мне сам сказал… – начала она.
Лепра подошел к ней. Внезапно они увидели Мелио и замерли на месте: он лежал на полу за креслом. Ева уцепилась за руку Лепра. Лампа освещала мертвенно-бледное лицо с широко открытым ртом. Мелио, казалось, еще кричал. Воротник у него был разорван, узел галстука ослаблен. Руки сжаты в кулаки. Один глаз был выпучен, другой закатился.
Ева отошла от Лепра на цыпочках.
– Его задушили, – сказала она.
Ее голос странно отдавался в тишине.
– Он мертв, – добавила она.
Они стояли молча, не шелохнувшись.
– Уйдем отсюда, – сказал Лепра. – Если нас застанут…
– Подожди! Закрой дверь.
Она внимательно осматривала стол, кусая палец.
– Почему его убили? – прошептала она. – Может, совпадение? Но вряд ли…
Не колеблясь, она обошла тело и начала открывать ящики стола, аккуратно перебирая их содержимое. Потом перешла к книжному шкафу, нашла на полке несколько пластинок и прочла названия.
– Ну что? – спросил Лепра.
– Ничего нет. Здесь он не стал бы прятать компрометирующие вещи.
– Дома?
– Ну конечно.
Она присела на подлокотник кресла.
– Завтра здесь будет полиция. Все опечатают… В его квартире тоже. Завтра будет поздно, надо идти сейчас. Который час?
– Четверть одиннадцатого.
– Можно рискнуть!
Она покачнулась и оперлась о край стола.
– Ну, ладно, не время впадать в истерику. Пошли.
Она присела около трупа и обшарила карманы, стараясь не прикасаться к нему.
– Помочь тебе? – спросил Лепра.
– Нет… Помолчи… Если ты будешь молчать, я все сделаю сама.
Связка ключей оказалась в кармане брюк. Ева вынула ее осторожными рывками и протянула руку Лепра. У нее уже не было сил подняться.
– Возьми, – выдохнула она.
Он довел ее до кресла, и она рухнула, закрыв глаза.
– Ничего, ничего, – прошептала она наконец. – Так противно обыскивать мертвеца.
Она выпрямилась, опираясь на подлокотник, и посмотрела на тело.
– Бедный старик! Дорого же ему обошлась дружба с Морисом!
Она, пятясь, вышла за Лепра и закрыла за собой дверь. Они тихо спустились, перешли улицу и замедлили шаг только у бульвара. Ева тяжело повисла на руке Лепра.
– Это недалеко, – сказала она. – Улица Сен-Огюстен. На третьем. Я там была несколько раз с мужем. Дай мне сигарету. Вид у меня как у шлюхи. Тем лучше.
Он протянул ей зажигалку, закрыв пламя ладонями, увидел, как блеснули под румянами мелкие веснушки на скулах. Но у него не возникло никакого желания поцеловать ее. Ева вновь взяла его под руку.
– Кому было выгодно убивать его? – спросила она. – Он был последним подозреваемым в нашем списке.
– Я тоже не могу понять. Теперь, когда он мертв, про пластинки не знает никто.
– Может, мы ошибаемся. Его могли убить по не известным нам причинам. И мы найдем пластинки у него дома.
Они говорили автоматически, только чтобы нарушить безмолвие, царившее на улицах, чтобы заговорить страх. Но голоса их дрожали, а походка была нетвердой. Они шли, точно пьяные. Ева отдала свою сигарету Лепра.
– Докури. Меня мутит… Ключи у тебя?
– Да.
– Это последний дом, на углу.
Они прошли мимо дома, осмотрели окрестности и только потом вернулись к подъезду. У консьержки горел свет, но никого не было. Через стекло видна была открытая дверь, ведущая, наверное, в кухню.
– Я пойду первым, – сказал Лепра.
Он вошел быстрым шагом, пересек прямоугольник света перед входом. Махнул Еве. Она присоединилась к нему.
– В глубине, – сказала она.
Лепра сделал в темноте шаг наугад и нащупал ступеньки.
– На третьем. Тут на этажах по одной квартире.
Поднявшись на площадку, Лепра чиркнул зажигалкой.
– Попробуй плоским ключом, – сказала Ева.
Дверь тут же поддалась. Они молча закрыли ее, и Ева повернула выключатель. На стенах зажглись тяжелые металлические бра.
– Внизу соседи, но они не должны нас услышать, – сказала Ева.
Она сняла туфли. Лепра последовал ее примеру и посмотрел на часы.
– Скоро одиннадцать.
– Рабочий кабинет там, – сказала Ева.
Они прошли через огромную гостиную, их тени отразились в венецианском зеркале. Лепра задел этажерку, и с роз, стоящих на ней, осыпались лепестки. Свет из передней уже почти не освещал эту часть квартиры. Ева ощупала стены.
– Это здесь, – сказала она. – Надеюсь, ставни закрыты.
Она скользнула в соседнюю комнату. Скрипнули половицы.
– Можешь идти.
Лепра вошел. Настольная лампа отбрасывала свет на большой старомодный письменный стол. Смутно освещенное лицо Евы казалось маской.
– Займись книжным шкафом, – сказала она. – Я посмотрю в ящиках.
Они бесшумно приступили к делу. Лепра перебирал книги. Ева рылась в бумагах.
– Тут ничего нет, – сказал Лепра.
– Тут тоже.
Он занялся большим альбомом, в который были вложены диски: Стравинский, Шостакович, Гершвин, Бела Барток… Он читал названия и подносил каждую пластинку к лампе, чтобы посмотреть запись. На пластинках Фожера линии, обозначавшие конец записи, были более частыми – узнать их будет просто.