Убийство по-домашнему
Шрифт:
— Но сегодня вечером должен прийти Билл Смит! — напомнила Эйприл. — А мама не причесана. Не накрашена. И не в розовом платье…
— Не в голубом платье, — поправила Дина. — Может, она закончит главу до того, как будет слишком поздно.
— Эй, знаете что? — сказал Арчи, занимая свое место за столом. — Знаете что? А если мамочка не закончит сегодня главу?
— Должна закончить! — сказала Дина.
Однако пишущая машинка стрекотала без перерыва все время, пока они обедали. Она стрекотала и потом, когда трое юных Карстерсов вынесли грязные тарелки в кухню и собрались их
Дина и Эйприл обменялись взглядами.
— Что ж! — сказала Эйприл. — Придется взять дело в наши руки.
Билл Смит был гладко причесан, в новом галстуке. Казалось, он чуточку нервничает.
— Добрый вечер. Мариан дома?
— Добрый вечер. Садитесь, — ответила Дина.
Он непонимающе смотрел на нее.
— Садитесь! — строго прикрикнула Эйприл. — Нам нужно с вами поговорить.
Спустя десять минут трое юных Карстерсов вошли в комнату матери. Мариан в этот момент вставляла новый лист в каретку пишущей машинки.
— Мамочка, — сообщила Дина, — пришел Билл Смит.
Мать оставила лист наполовину заправленным под валик. Внезапно она покраснела. Наклонилась, чтобы надеть тапочки.
— Я сейчас спущусь, — сказала она.
— Минуточку! — сказала Эйприл. — Сначала нам нужно поговорить.
— Эй, мамочка! — пискнул Арчи.
— Тихо, Арчи! — одернула его Дина. — Мамочка, скажи нам честно. Тебе нравится Билл Смит?
Мать, изумленная, кивнула головой.
— Да, нравится.
— Но, нравится ли он тебе настолько… — Эйприл замолчала и набрала воздуху в легкие: — Настолько, чтобы влюбиться в него?
Мать тихо вскрикнула. Она остолбенело смотрела на своих детей.
Слово взяла Дина:
— Ты можешь в него влюбиться и выйти за него замуж?
Щеки матери были теперь пунцовыми.
— Я… Но… Он наверняка вовсе не хочет на мне жениться! — выдавила она из себя.
— А вот и хочет, — хором сказали Дина и Эйприл.
— Что?.. Откуда… откуда вам это известно?
— Ура! — закричал Арчи. — Мы спросили его!
Мать посмотрела на лица детей. Внезапно она вскочила и быстро побежала вниз по лестнице.
— Мамочка! — крикнула ей вслед Дина. — Голубое платье!
— Мамочка! — простонала Эйприл. — Розовое платье! Прическа!
Мариан ничего не слышала. Она, как снаряд, влетела в гостиную. Дети тихо следовали за ней, их сердца колотились.
— Мариан! — смеясь воскликнул Билл Смит. — Эта твоя тройка! — И через секунду: — Мариан, ты такая очаровательная!
Трое юных Карстерсов увидели в этот момент лицо своей матери над плечом лейтенанта. Она действительно была очаровательна.
Они на цыпочках тихонько ушли в кухню и тактично закрыли дверь.
Через минуту на кухонном крыльце появился сержант О'Хэйр. Его лицо сияло, под мышкой он держал большую коробку шоколадных конфет.
— Поздравляю, поздравляю, — сказал он. — Как вижу, заговор удался.
— Откуда вы знаете? — спросили все трое почти одновременно.
Сержант улыбнулся во весь рот.
— Я знал с самого начала. Меня никто не проведет. Я воспитал собственных девятерых…
Мэри
Смерть вне очереди
Склонившись над клумбой в своем саду, мисс Уитерспун маленьким совком взрыхляла землю вокруг цветов, стараясь не повредить нежные корни. Она очень заботливо ухаживала за садом, о чем свидетельствовали плоды ее трудов. Цветы и лекарственные растения были лучшими в городе и вызывали всеобщую зависть, в чем могли бы признаться даже соседи, будь они великодушнее.
Бритомар потерся о ноги мисс Уитерспун, и она рассеянно провела левой, одетой в перчатку рукой по его черной шерстке.
— Хэллоу, мисс Уитерспун! — окликнула ее женщина из-за забора. Это была миссис Лорел, элегантная дама в разводе, поселившаяся здесь недавно. — Вы составляете свои майские корзины, о которых я столько наслышана? — поинтересовалась она наигранно дружеским тоном, который, однако, не скрывал насмешки.
Мисс Уитерспун выпрямилась, оторвавшись от своего занятия.
— Совершенно верно, — подтвердила она с холодной вежливостью.
Миссис Лорел снисходительно улыбнулась и пошла дальше. Мисс Уитерспун вновь занялась цветами, как будто ее и не прерывали. У нее было слишком много неотложных дел, чтобы обращать внимание на бестактное вмешательство миссис Лорел.
К тому же, мисс Уитерспун привыкла к насмешкам. За многие годы она снискала репутацию эксцентричной дамы. Конечно, в городе были и другие, образ жизни которых выбивался из общепринятых норм, — пьяницы, слабоумные, даже один убийца, если можно считать таковым Джейка Холби, который избил до смерти свою худосочную жену, застав ее в сарае с наемным работником. Но ни одно из этих отклонений от нормы не шло ни в какое сравнение со странностью, отличавшей мисс Уитерспун — ее феноменальной необщительностью. Ни один человек ни разу не входил в ее дом; только наиболее отчаянные мальчишки, не устояв перед искушением риска, осмеливались ступить на ее вылизанный газон, проникнув в сад через калитку или перемахнув через белую изгородь, и то только ночью, когда старая женщина уже спала.
Несколько лет назад городские мальчишки сочинили дразнилку, которую весело распевали до сих пор, — «Мисс Уитерспун — на голове колтун». Однако мало кто из них осмеливался сделать это, когда она была неподалеку, — потому что боялись ее, хотя никогда бы не признались в этом ни себе, ни друг другу.
Никто не помнил случая, чтобы мисс Уитерспун мимоходом заговорила с кем-нибудь или поприветствовала кого-то из соседей из-за изгороди. Она никогда не приносила чашку бульона заболевшему или кусок пирога соседу-вдовцу. Короче говоря, она пренебрегала всеми элементарными правилами общежития. Рискни кто-то поинтересоваться причиной и соблаговоли она ответить, выяснилось бы, что всем людям она предпочитала растения, ибо они безгрешны и не способны на зло. Была и еще одна причина. Отстранившись от людей, она могла пристальнее наблюдать за окружающими, с особой пристрастностью подмечая их проступки.