Убийство Принца Теней

Шойерер Хелен

Обеим женщинам пришлось сдерживать свои вопросы, пока мальчика не накормили и не напоили, не обработали его порезы и царапины. Наконец он сидел в палатке Адриенны, завернувшись в одеяло, с чашкой чая, исходящей паром, и выжидательно смотрел на них.

— Как? — промурлыкал Дрю. — Как ты здесь? Я думала, ты умер или…

— Я не умер, — радостно сказал он.

— Ясно. Так что же случилось?

Гас переводил взгляд с Дрю на Адриенну и обратно.

— Думаю, я спал целую вечность, — сказал он

им.

— Ты помнишь нападение на сторожевую башню? — спросила Адриенна.

Юноша покачал головой.

— Нет. Просто стало совсем темно.

— Ты помнишь путешествие в логово?

— Нет.

Дрю выдохнула через нос.

— А что ты помнишь?

Гус вздрогнул.

— Проснулся в том месте…, — медленно произнес он, морщась. — Там так плохо пахло. А потом меня заковали в цепи, и одна из этих… рогатых тварей вцепилась мне в грудь. Я много кричал…

Грудь Дрю сжалась, и она потянулась к его руке.

Но мальчик был сильным.

— Кажется, после этого я снова заснул. А потом… случилось вот это. — Он указал жестом на свои крылья. Они были гораздо меньше, чем у Талемира, скорее розовые, чем красно-черные…

— Они болят? — спросила Дрю.

— Нет. Но из-за них я хожу странно. Но я понял это только после того, как сбежал и попытался найти вас.

Она чуть не рассмеялась, вспомнив, как Талемир терял равновесие между формами.

— Как ты сбежал?

Гус нахмурил брови и почесал голову.

— Я слышал, как ты там, но я еще не… не проснулся. Но потом комната стала черной. И это была не та темнота, что бывает, когда эти твари рядом. Она была теплее. Я подумал, что должен последовать за ним. Дратос помог мне.

— Дратос помог? — Дрю обменялась взглядом с Адриенной. Все по порядку, напомнила она себе. — Ты летал?

— Летал? — Гус уставился на нее так, словно она была городской дурой. — Как я могу летать, если я едва могу ходить?

У Дрю не было ответа на этот вопрос. Вместо этого она спросила:

— Гус, а есть ли там такие же, как ты? Другие, у которых, скажем… есть крылья, или когти, или тени, но они все еще… Ну, в себе? Ты сказал, что Дратос помог?

Гус с энтузиазмом кивнул.

— Их много! — воскликнул он. — Ну, некоторые мертвы. А некоторые… плохие. Но есть и такие, как я! И да, Дратос все еще там! Он сказал, что готов истребить несколько гребаных рейфов…

— Ангус!

— Ну, он готов.

— Он в сознании? Он в боевой форме?

— Угу.

Дрю не успела быстро обработать информацию, но когда она подняла глаза на Адриенну, та сияла.

Несмотря на боль в груди, Дрю почувствовала, как ее измученное лицо расплывается в широкой ухмылке.

— Еще есть надежда…

26.

ТАЛЕМИР

Талемир Старлинг потерял всякую надежду.

Вокруг него сгущались тени, его мучила болезнь, от которой он никогда не избавится, чума, которую зло наслало на среднеземье.

Далеко на востоке он сидел на краю утеса, глядя на черные волны, вздымающуюся стену тумана, которая была Вуалью, и вершину Алой Башни среди облаков. Возможно, там ему и место, вместе с остальными чудовищами человечества.

Его тени дернулись в ответ.

Он стал тем, кого ненавидел. Он настолько полностью погрузился в ночь, что стал ходить по теням. Это знание, этот инстинкт лежали в нем в ожидании, готовые вот-вот вырваться наружу. И хотя он использовал его, чтобы спасти тех, кто был ему дорог, на языке все еще оставался горький привкус. Он был чудовищем. Он знал тьму так близко, что мог подчинить своей воле время, пространство и расстояние.

И теперь все, включая Уайлдера, знали об этом.

Его проклятие больше не было секретом. Его облик больше нельзя было скрывать.

Талемир вздохнул и отхлебнул еще горького тоника, который приготовила для него Фарисса. Смысла в этом было мало, и от этого у него жутко бурчало в животе, но он все равно сделал это — с какой целью, помимо наказания, он не мог сказать.

Все, что он мог слышать, — это Дрю. Все, что он мог чувствовать, — это поцелуй ее клинка у своего сердца.

Он поступил правильно, оставив ее, в этом он был уверен. Ей было лучше без него. Возможно, до того как он превратился в чудовище, они могли бы стать кем-то, но теперь он принесет ей только боль, горе и страдания.

Как бедные души в логове рейфов. Обреченные на тьму.

Единственное, что его утешало, — это то, что ему больше никогда не придется слышать ее слова, полные муки, вызванной им. До последнего вздоха он будет помнить рейнджера, закаленную в ярости и силе, прекрасную и хаотичную, даже если она желала ему смерти. В его глазах проплывали образы Дрю, и Талемир наконец позволил тьме захватить себя. Она затянула его в себя, узнав в нем самого себя.

Резкий толчок в бок разбудил его.

— Вставай.

Талемир со стоном перевернулся на спину и увидел, что на него смотрит Уайлдер.

— Я учил тебя, как не надо будить спящего воина, — пробормотал Талемир, запоздало сообразив, что вокруг него все еще кружатся тени.

Он втянул их в себя.

— Ты научил меня многому, во что я уже не верю, — проворчал в ответ Уайлдер, в его голосе чувствовалась ярость.

Грудь Талемира сжалась.

— Как ты меня нашел?

— По следам твоей лошади. Я знал, что она будет искать тебя.