Убийство с первого взгляда
Шрифт:
Джин долго молча смотрела на инспектора, потом спросила:
— А вы чувствуете себя так, как будто действительно бросили расследование?
Харленд долго раздумывал над ответом, потом произнес со вздохом:
— Не то что прямо так… Но я просто хотел бы так это воспринимать…
— Грэхем, я вас прекрасно понимаю, — участливым тоном сказала Джин.
Некоторое время они сидели практически в полной тишине, только скрипела ручка, которой врач делала пометки в блокноте. Харленд рассеянно водил пальцами по синей обивке стула, потом
— Вы сказали, что сейчас у вас не самое подходящее настроение для отпуска. А обычно вы получаете удовольствие от отдыха или же, быть может, вы ощущаете себя более счастливым на работе?
Харленд поднял брови:
— Счастливым? На работе?
На работе ему приходилось иметь дело с убийствами и прочими проявлениями насилия. Вряд ли подобные вещи могут кого-то сделать счастливым. Но все же часть его рвалась на службу, ко всем этим ужасам и грязи.
Джин наклонилась поближе:
— Некоторые люди находят, что каждодневная рутина помогает им упорядочивать жизнь. В этом нет ничего необычного.
Нет, это не про него. По крайней мере, прежде он за собой подобного не замечал…
— Наверное, мне просто нравится чувствовать себя при деле.
Раньше он говорил, что ему не хватает суток, чтобы сделать все дела, теперь же нечем было заполнить массу свободного времени.
Джин задумчиво покивала:
— Может, вы расскажете мне, что вы обычно делаете в свободное от службы время? Как проводите выходные?
Харленд подумал над ответом и потом сказал:
— Это зависит от графика дежурств, но, как правило, занимаюсь обычными домашними делами: убираюсь, чиню что-нибудь. В общем, стараюсь поддерживать дом в порядке.
Он замолчал, понимая, что для полного ответа этого недостаточно, что должен сказать больше.
— Еще я много читаю. Иногда выхожу погулять… — Он напрягся, попытался вспомнить что-то еще. — Ах да, и плаваю в бассейне, конечно.
Джин сделала пометку в блокноте и ободряюще улыбнулась инспектору.
— Ну а на этой неделе? Чем вы занимались в свободное время в свои отпускные дни?
Он откинулся на спинку стула, попытался вспомнить, но в голову лезло только одно событие, и вряд ли имело смысл скрывать это от психотерапевта.
— Я ездил в одно место возле Редхилла, — медленно сказал Харленд.
Врач ждала продолжения. От нее не укрылось, с каким вдруг трудом пациент произнес эти слова.
— Да, понимаю. Это там произошел несчастный случай… — Она быстро заглянула в блокнот и продолжила: — С Элис?
Ей пришлось уточнить имя.
Его внезапно окатила волна гнева, но в то же время она облегчила лежащее на нем тяжким грузом бремя, и рассказывать сразу стало легче.
— Да. — Он выпрямился и постарался сохранять спокойствие. — Я ездил туда несколько дней назад.
Джин молча ждала.
— Странно все это было, — словно разговаривая сам с собой, тихо произнес Харленд. — Я ведь не планировал туда ехать. Просто катался на
Джин кивнула:
— И что вы тогда почувствовали?
— Пустоту. — Он пожал плечами. — Поначалу было что-то вроде страха, — ну, вы понимаете: слишком много воспоминаний. Но через какое-то время внутри меня словно все онемело. Кругом пустота.
— Должно быть, вам пришлось нелегко.
Харленд взглянул на психотерапевта.
— Я ожидал этого, — кивнул он, — но на деле тяжело стало только потом…
— Потом?
— Когда я вернулся домой.
— Как вы сказали, эта поездка пробудила в вас множество воспоминаний. Конечно, так быстро смириться с потерей близкого человека невозможно…
В устах психотерапевта последнее заявление прозвучало слишком сухо, словно речь шла о чем-то таком, с чем можно легко справиться. Ей-то просто об этом говорить, а каково ему? Как будто он может взять и позабыть об Элис, не ощущать больше горечь утраты. Харленд покачал головой.
— Она была вашей женой и…
— Не была! Элис — моя жена! — оборвал он врача. В это мгновение все вокруг словно переменилось, и Харленд вдруг почувствовал себя значительно увереннее. — Минуту назад вы даже не сразу вспомнили ее имя! Почему я должен слушать ваши измышления о том, чего вы совсем не понимаете?
Последние слова он почти прокричал и увидел, как Джин отшатнулась от него, а во взгляде врача промелькнуло беспокойство. Почему в последнее время люди, когда он начинает выходить из себя, выглядят такими встревоженными? Что такое они читают в выражении его лица, чего там не было прежде?
Джин хотела было что-то сказать, но он поднял руку, чтобы она помолчала, и заговорил сам. Он нахмурился и отвернулся от врача, чтобы не показывать то, что скрывалось в глубине его глаз.
— Пожалуйста, послушайте, — пробормотал Харленд уже спокойным голосом. — Я не хотел вас обидеть, но вы просто не понимаете. Не можете понять.
Они долго сидели молча. Наконец Харленд сокрушенно опустил голову. Джин выждала некоторое время, а потом успокаивающим тоном произнесла:
— Я понимаю, как непросто вернуться к нормальной жизни, после того как вы потеряли очень близкого человека.
Харленд рассмеялся. Только смех этот больше напоминал сдавленное рыдание.
— Вернуться к нормальной жизни? — сверкнул глазами инспектор. — Элис и была моей жизнью. Я не хочу так дальше жить. Я не хочу и не могу забыть ее… Я хочу, чтобы мы снова были вместе. Я просто хочу, чтобы все это закончилось и стало по-прежнему, как когда Элис была жива…
Он посмотрел на врача. Лицо Джин было еще озабоченным, но в ее взгляде теперь можно было прочитать участие.
— Не беспокойтесь, — произнес со вздохом Харленд и поднялся на ноги. — Я не схожу с ума. Я прекрасно знаю, что возврата к прошлому нет. Но еще я знаю, что ничего хорошего впереди не будет.