Убийство с первого взгляда

Макнил Фергюс

— А что там с делом об убийстве в Северн-Бич? Судя по тому, что ты ни разу о нем не упомянул, особых успехов в расследовании не наблюдается.

Мендель встал рядом, так что его могучая фигура заслонила практически весь проход.

— Не наблюдается. Как ни грустно это признавать.

— А конкретнее?

— Ну… — Мендель поднес ко рту дымящуюся кружку. — Все ведь кончено, разве не так?

Харленд посмотрел на него и медленно кивнул:

— Думаю, что да. — Они действительно ничего больше не могли сделать, единственная надежда оставалась на тот мобильник. —

По крайней мере, до тех пор, пока он не совершит еще одно убийство.

45

Суббота, 8 сентября

Раскрашивать игрушечных солдатиков было трудным делом. Он окунал тоненький — толщиной всего в полмиллиметра — конец кисточки в маленькую баночку блестящей черной краски, а затем аккуратно наносил ее на крошечное ружье маленького пехотинца. Весь сосредоточившись на работе, он едва дышал, не моргал и практически не шевелился — двигалась только рука с кисточкой. Когда все было закончено, он шумно выдохнул и поднес солдатика ближе к свету, чтобы обозреть результат своих трудов.

Это было прекрасно!

Он поставил солдатика на подоконник рядом с остальными и наклонился вплотную, чтобы рассмотреть с близкого расстояния. Их была целая коробка — двадцать четыре немецких пехотинца, — и все были тщательно раскрашены. Очень хотелось, чтобы они сохли не так долго, но отец сказал, это будет лучше для него: таким образом он научится терпению.

Он взял баночку из-под апельсинового джема, наполненную растворителем, и аккуратно поставил на старую газету, расстеленную на прикроватной тумбочке. Потом осторожно опустил в баночку кисть и долго завороженно наблюдал за тем, как с нее срываются крошечные завитки черной краски и, подобно дыму, только не поднимающемуся, а опускающемуся, тают в прозрачной жидкости. Осмотрел руки и, убедившись, что не запачкал их, завалился на спину на кровать и уставился в узорчатый оштукатуренный потолок, вдыхая приятные ароматы краски и растворителя.

Теперь это была его комната. В ней по-прежнему стояли две кровати, но ему больше не приходилось ни с кем ее делить. Он мог делать что заблагорассудится и когда заблагорассудится, и это было превосходно. Никто теперь не стонал по поводу вони, идущей от красок, никто не говорил ему убрать краски и прочее «барахло» обратно на свою половину. Собственно говоря, он мог даже пользоваться вещами Гэри, если только будет с ними очень осторожен и уберет обратно в шкаф, пока не заметила мать.

Он сел и посмотрел на стоящую у противоположной стены пустую кровать. Слегка нахмурился. Иногда, когда он притворялся, будто спит, мать украдкой проникала в комнату, садилась на кровать Гэри и просто сидела там в темноте, проводила рукой по холодному покрывалу или рассеянно мяла пальцами подушку, на которую больше никто не клал голову. Он протянул руку и коснулся кончиками пальцев собственной подушки. Мать так и не убрала ничего из вещей брата — даже по прошествии столь длительного времени. Ему очень хотелось, чтобы мама не грустила так сильно. Если бы только можно было ей рассказать…

Но в действительности дела

обстояли не так уж и плохо. Кроме того, он обнаружил и еще одно, более значительное преимущество своего нынешнего положения. Ему теперь не нужно было делить ни с кем и мать. Она уделяла больше внимания единственному оставшемуся сыну, любила его сильнее, чем прежде. Он улыбнулся и встал с кровати. Да, сейчас все стало лучше, в этом он был уверен.

* * *

Нэйсмита рывком выдернуло из сна. Несколько секунд ушло на то, чтобы понять, кто он такой и где находится, после чего он откинулся обратно на мягкую подушку и медленно выдохнул. Протянул руку, намереваясь погладить Ким, но одеяло смялось у него под ладонью. Должно быть, подруга уже спустилась вниз. Пошарив на прикроватном столике, Нэйсмит нащупал часы и увидел, что уже почти без двадцати десять. Он нахмурился на мгновение, но потом вспомнил, что сегодня суббота.

Сладко зевнув, Нэйсмит потянулся, откинул одеяло и посидел немного, ощущая под босыми ногами приятную прохладу пола. Сквозь занавески в комнату проникал тусклый свет обычного английского утра. Нэйсмит покачал головой — суббота, выходной день, а погода совсем не радует. Он потер кулаками глаза, медленно поднялся на ноги и прошлепал в ванную.

Когда он спустился, кухня встретила его ароматами свежесваренного кофе и поджаренных тостов. Ким сидела возле большого деревянного стола и читала книгу.

— С добрым утром, соня, — с улыбкой поприветствовала его девушка. Нэйсмит подошел к холодильнику. — Я сделала тебе тосты… но потом съела их.

— Что ж, я это запомню, — улыбнулся Нэйсмит и налил себе апельсинового сока. — Почему ты меня не разбудила?

— Ты так мирно спал, и мне стало совестно тебя будить. Я, правда, попробовала тебя легонько потрясти за плечо, но ты не реагировал.

— Я и сейчас еще не проснулся.

— Садись, и я сделаю тебе кофе.

— Спасибо.

Ким подошла к нему и взъерошила волосы.

— Помнишь Хавьера? Он был на барбекю у Сэм и Дэйва.

Нэйсмит поднял голову и наморщил лоб:

— Он, кажется, фотограф или что-то вроде того?

— Точно, — подтвердила Ким и посмотрела на него через плечо. — У него сейчас проходит выставка в Бристоле. Сэм спрашивала, не хотим ли мы съездить туда вместе с ними.

— Конечно, давай поедем, — сказал Нэйсмит и опустил подбородок на сложенные руки. — Когда?

— В следующее воскресенье, вечером.

Девушка еще что-то говорила, но Нэйсмит едва слушал. Мозг его лихорадочно работал.

— У тебя же вроде были дела в воскресенье, — произнес он небрежно.

Только не в этот уик-энд. Когда угодно — но не в эти дни!

Он провел столько времени, планируя заключительную стадию нынешней игры, перепроверил все по нескольку раз, приготовил все необходимое и собирался осуществить задуманное в следующие выходные, когда Ким, как он считал, будет занята…

— Нет. Джейн сказала, что не сможет. Да и в любом случае эта выставка наверняка будет поинтереснее встречи с Джейн.