Убийство в Балларатском поезде
Шрифт:
– Попросите полицейских привезти доктора, – проговорила она. – А то не ровен час, исполнится последнее желание этого негодяя.
Дот вынесла ее на свет, и Фрина увидела свое отражение в зеркале. Лицо белое, вокруг глаз черные круги, а на губах и щеках – ни кровинки. В то же время цвета добавляли лиловые следы пальцев, так четко проступавшие, что позже Джек Робинсон предложил снять с них отпечатки. Фрина посмеялась этой шутке. Ужасный Аластер был к этому времени уже увезен в участок.
Его привязали к носилкам, он бредил, но был жив. Она же собиралась восстановить
Дот возродила огонь в гостиной, Линдсей растянулся на ковре перед камином и закрыл глаза. Он был весь в прелой листве и крови и пострадал не меньше Фрины от той же мощной хватки. Господин Батлер принес ему напиток, приготовленный по идентичному рецепту. Когда он выпил две порции напитка, лицо его немного порозовело, и вернулась ясность зрения.
Линдсей увидел Фрину, которую заботливо освободили от полушубка и брюк и, после того как Дот смыла губкой грязь и кровь с ее лица и рук, облачили в ниспадающее шерстяное платье, серо-зеленое, как листья эвкалипта.
С Линдсеем проделал то же самое господин Батлер. Он умыл его, словно пятилетнего мальчишку, который перепачкался в шоколаде. Юноша распрощался с твидовой курткой – та, как он опасался, была уже невосстановима – и заляпанными брюками и облачился в халат и тапочки. Он снова вернулся на свое место поближе к огню, свежевымытый и переодетый, чувствуя себя ребенком, которого няня привела часок поиграть в гостиной перед обедом.
Фрина держала в ладонях дымящуюся чашку крепкого кофе, а Линдсей принял свою с озадаченной благодарностью, словно его пробудили от дурного сна. Отхлебнув глоток, он понял, что это ирландский кофе с очень крепким виски. Он отпил немного, удивляясь, почему так саднит горло, а потом услыхал, что Фрина рассказывает какую-то историю.
– Он считал, что у матери Юнис полным-полно денег, – рассказывала она, глядя в чашку. – Но он ошибался. Старуха обанкротилась: она потеряла все свое состояние во время краха «Мегатерия». У Юнис есть свой капитал. Она поддерживала мать. Аластер ничего не понял в Юнис, – добавила Фрина задумчиво. – Она не любила свою мать – да и кто бы мог испытывать теплые чувства к такой родственнице, – но считала, что нельзя вмешиваться в естественный ход вещей. Она не хотела убивать старушку. Я думаю, Аластер рассчитывал, что Юнис испытает чувство благодарности и не станет горевать об утрате. И уж точно он не ожидал, что она наймет меня, чтобы найти убийцу. Это ему не понравилось. Думаю, он просто ревновал ко мне, поскольку я переманила его друга.
– Поосторожнее, Фрина! – запротестовал Линдсей, очнувшись.
Дот улыбнулась ему. Господин Батлер вновь наполнил его бокал. Полицейский, который явно одевался впопыхах, поскольку из-под брюк торчали концы пижамы, остался невозмутим. Линдсей умолк. Он слишком устал, чтобы беспокоиться об остатках репутации мисс Фишер.
– Но я ошибалась. Он не ревновал – по крайней мере не к этому. Его бесило, что какая-то женщина посмеет бросить ему вызов – наберется наглости и попробует постичь его мотивы! А я как раз осмелилась! Я разглядела лицо проводника, вы помните, и, несмотря на шрам и фуражку,
– Вы бы только видели! – сонно пробормотал Линдсей. – Она спрыгнула с балкона лодочной станции словно обезьяна и гнала сюда будто демон. Все равно что на вихре лететь.
– Что ж, мы не могли терять время. – Фрина допила ирландский кофе, потрогала свое горло и поморщилась от боли. – И мы таки успели. Девочки в порядке?
– Да, мисс, я проверяла, спят как сурки, и котенок с ними. – Дот взяла ногу Фрины, положила себе на колени и стала растирать. Компаньонку тронуло, что при наличии трех пар мужских рук поблизости – причем одна из них принадлежала ее нынешнему любимчику – мисс Фишер предпочла упасть в ее объятия. Красивые ноги Фрины были холодны, как ледышки. Дот принялась старательно их массировать.
– Я узнал, как он разведал, что малышка Джейн опознала его, – сказал Джек Робинсон, тщетно пытаясь незаметно подтянуть пижамные штаны, чтобы их не было видно. – Он подслушал наш разговор. Мои последние слова, я хочу сказать. Парень был еще в участке, расписывался в регистрационной книге, когда мы с вами разговаривали. Это больше никогда не повторится, обещаю, – добавил он решительно. – Я доложу об этом случае и потребую, чтобы у меня в кабинете установили телефон. Вас могли убить, мисс, не говоря уже о девочках! Что случилось, когда вы добрались до дома?
– Ну, я понимала, что Аластер не мог нас сильно обогнать: он до последнего был на лодочной станции. Я знала, что в дом ему не пробраться. После появления Уголька я велела укрепить окна надежными решетками. Тогда же я поняла, что боковые дорожки слишком темные и не просматриваются. Я предполагала, что Аластер станет рыскать вокруг дома, выискивая, на кого бы наброситься. – Фрина содрогнулась и глотнула с явной болью. – Я подумала, что мы с Линдсеем вполне можем с ним потягаться. Почти так и вышло, правда, Линдсей?
– Если бы ты его не подстрелила, – резонно заметил Линдсей, – он бы меня прикончил. А я его самый старинный друг. Есть о чем задуматься, право слово. Он останется жить, детектив-инспектор?
Джек Робинсон мрачно рассмеялся. Три утра не были его любимым временем суток, и он не был настроен смягчать слова.
– Доживет до виселицы. Мисс Фишер не собиралась убивать его. А парень силен как бык.
В этот миг зазвонил телефон. Господин Батлер поспешил снять трубку.
– Это мисс Хендерсон, мисс Фишер, – произнес он нараспев.
Фрина оперлась на руку Дот и добралась до телефона.
– Алло, Юнис, чем могу помочь?
Фрина долго слушала тишину; ей показалось, что связь прервалась. Потом Юнис прошептала:
– Фрина, вы ведь знаете, кто убил маму, верно?
– Да, дорогая, знаю.
– И я тоже. Это Аластер, так?
– Да.
– Я узнала его спину, понимаете. Я видела того светловолосого проводника, но не узнала ни лица, ни голоса, а спину узнала. Я все время это знала, Фрина, но надеялась, что ошиблась.