Убийство в магазине игрушек
Шрифт:
– Да, понимаю, что ты имеешь в виду: им нужно было перевозить игрушки, бакалею и мебель туда-сюда. Но ты совершенно прав: вопрос в том, зачем надо было вообще превращать это заведение в магазин игрушек?
– Не уверен, что это стало понятней теперь, – откликнулся Фен. – Твоя миссис Уитли сказала тебе, что мисс Тарди плохо ориентировалась в Оксфорде. Допустим, кто-то хотел заманить ее в такое место, которое она не смогла бы отыскать снова…
– Но какой в этом смысл? Если ты собираешься убить ее, какое значение имеет, что именно она увидит?
– Гм, – задумчиво произнес Фен, – и в самом деле, какое значение? О мои лапки! [33] –
– Да, но не очень большой. Мне кажется, она была из таких старых дев, каких описывал Осберт Ситвелл [34] , они живут по дешевым пенсионам и кочуют по Ривьере… Но, как бы там ни было, она была не настолько богата, чтобы ее стоило убивать из-за денег. – Из выхлопной трубы с яростным шумом вырвался отработанный газ. – Тебе, право слово, пора отправить этот тарантас в мастерскую…
33
«О мои лапки, мои усики!» – так говорил, опаздывая, белый Кролик, персонаж «Алисы в Стране чудес» Л. Кэрролла.
34
Ситвелл О. (1892–1969) – английский аристократ, писатель и поэт, журналист, сатирик, автор романов, эссе и автобиографической прозы.
Фен покачал головой:
– Люди могут совершить убийство даже из-за совершенно незначительной суммы. Но должен признаться, что никак не возьму в толк, для чего понадобилось похищать тело после того, как убийство уже произошло. Впрочем, убийца, возможно, хотел подождать, пока факт смерти будет считаться признанным, но все-таки дело кажется странным. Эта миссис Уитли и не подозревала, что мисс Тарди вернулась в Англию?
– Нет, а, по моему представлению, если хоть кому-то на белом свете и было бы об этом известно, то это была бы именно миссис Уитли.
– Да, одинокая женщина, чье исчезновение вряд ли вызовет сильный переполох. Ты знаешь, – в голосе Фена зазвучали печальные нотки, – сдается мне, это довольно грязное дело.
Выйдя из машины, друзья вошли в колледж через маленькую калитку в больших дубовых воротах. Во дворе еще слонялись несколько студентов, перекинув через руку свои мантии; некоторые рассматривали заклеенную многочисленными объявлениями доску, свидетельствующую о весьма беспорядочной культурной жизни колледжа. Справа находилась привратницкая с чем-то вроде открытого окошечка, за которым, склонившись, сидел привратник, напоминая зачарованную принцессу, заточенную в некоей средневековой башне, напоминая всем, кроме внешности, потому что Парсонс был дюжим, грозным субъектом в роговых очках с ярко выраженной склонностью пугать тех, кто послабей, и с непоколебимой уверенностью, что на иерархической лестнице колледжа он стоит на самом верху: выше законов и пророков, выше донов и даже самого президента.
– Есть что-нибудь для меня? – окликнул его Фен, проходя мимо.
– Гм, нет, сэр, – ответил Парсонс, взглянув на ряд именных ячеек с корреспонденцией. – Но, э… мистер Кадоган…
– Слушаю вас.
Привратник выглядел смущенно.
– Хотел бы спросить, – тут он бросил взгляд на праздношатающихся студентов, – не могли бы вы зайти на минутку?
Кадоган, весьма озадаченный, последовал приглашению в сопровождении Фена. В привратницкой было душно от огромного электрического камина, безвкусно декорированного под настоящий, с раскрашенными углями. Здесь были ячейки для ключей, разные случайные записки, газовая конфорка, университетский календарь, список членов колледжа, противопожарное оборудование и два неудобных кресла. У Парсонса был явно заговорщический вид. Кадогану показалось, что он вот-вот посвятит их в некий сатанинский ритуал.
– За вами приходили, сэр, – произнес Парсонс, тяжело дыша, – из полицейского участка.
– Подумать только…
– Два констебля и сержант. Они ушли примерно пять-десять минут назад, когда убедились, что вас здесь нет.
– Это те две консервные банки, которые я взял, чтоб им провалиться, – сказал Кадоган.
Привратник взглянул на него с интересом.
– Джервейс, что мне делать?
– Сделай чистосердечное признание, – бесстрастно посоветовал Фен, – и свяжись со своим адвокатом. Хотя нет, подожди минутку, – добавил он. – Я позвоню главному констеблю. Я с ним знаком.
– Я не хочу, чтобы меня арестовали.
– Тебе следовало думать об этом раньше. Ну, ладно, Парсонс, спасибо. Мы пойдем в мою комнату.
– Что мне сказать им, если они вернутся? – спросил Парсонс.
– Дайте им выпить пива и выпроводите их с лицемерными и высокопарными обещаниями.
– Слушаюсь, сэр.
Они пересекли северный и южный дворик, встретив на своем пути только одного запоздалого студента, закутанного в ярко-оранжевый купальный халат, направлявшегося в ванную комнату, и снова поднялись по лестнице, ведущей в комнату Фена. Здесь Фен занялся телефоном, в то время как Кадоган курил, с печальным видом рассматривая свои ногти. В доме сэра Ричарда Фримена на Боарз-Хилл раздался звонок. Весьма недовольный, он подошел к аппарату.
– Хэлло, – сказал он. – Что, что? Кто это?.. А! Это ты.
– Послушай, Дик, – начал Фен, – твои прислужники, черт бы их побрал, преследуют моего друга.
– Это ты о Кадогане? Да, слышал я ту чепуху, что он несет…
– Это не чепуха. Там был труп. В любом случае сейчас речь не об этом. Они пришли за ним из-за того, что он натворил в бакалейной лавке.
– Подумать только! Да он, должно быть, с приветом. Сначала магазины игрушек, теперь бакалейные лавки… Послушай, я не могу вмешиваться в дела городской полиции.
– Ну, право, Дик…
– Нет, нет, Джервейс, это исключено. Судебный процесс не может быть остановлен звонком по телефону.
– Но речь идет о самом Ричарде Кадогане. Поэте.
– Я ничего не могу поделать, будь это хоть сам Поуп… В любом случае, если он невиновен, ему ничего не грозит.
– Но он не невиновен.
– О, ну в таком случае спасти его может только министр внутренних дел… Джервейс, тебе никогда не приходило на ум, что «Мера за меру» – это пьеса о проблеме власти?
– Не приставай ко мне сейчас со своими банальностями, – раздраженно ответил Фен и бросил трубку.
– Ну что ж, разговор был очень полезен, – горько заметил Кадоган. – С таким же успехом я могу пойти в полицейский участок и сдаться.
– Нет, подожди минутку! – Фен пристально смотрел во двор. – Как фамилия того стряпчего, того, которого навестила миссис Уитли?
– Россетер. А что?
Фен нетерпеливо барабанил пальцами по подоконнику:
– Знаешь, мне кажется, мне эта фамилия где-то недавно попадалась, вот только где… Россетер… Россетер… Это было… О! Мои ушки и мои усики! – Тут он шагнул к груде бумаг и начал рыться в них. – Вот оно! Что-то было в столбце объявлений о розыске пропавших родственников в «Оксфорд мейл». Вчера или позавчера? – Он с головой погрузился в изучение газет. – Вот оно! Позавчера. Я обратил на него внимание, потому что оно показалось мне очень странным. Смотри, – с этими словами он протянул Кадогану газетную страницу, указывая на место в колонке частных объявлений.