Убийство в поместье Леттеров
Шрифт:
— Послушай, девочка, — услышала она раздосадованный голос Энтони. — Не все же, в конце концов, погибли в этой катастрофе. Есть и уцелевшие — ты и я, например. Так ли уж необходимо глядеть с таким отчаянием, как будто мы все уже не только мертвы, но и похоронены?
— Извини, я этого не хотела. Если бы глаза у меня были голубые, а не темные, тебе бы так не показалось. Мне все говорят, что взгляд у меня мрачный, но я все время об этом забываю.
— Я бы на твоем месте перестал об этом думать. Никому не нравится, когда задевают его самые больные струны. В
— Определенно лучше, — отозвалась она, обрадованная, что может изменить тему разговора. — Знаешь, он отказался принять деньги, которые оставила ему Лоис по завещанию.
— Я и не думал, что он их возьмет.
— Он написал в нотариальную контору с тем, чтобы они передали все эти деньги Даблдеям — наследникам ее первого мужа. После этого он явно приободрился. И потом Минни очень ему в этом смысле помогает. Она постоянно обращается к нему за помощью и советом в тех делах, которые якобы требуют чисто мужского ума и твердости. Например, по поводу того, чем лучше оттирать крапы в ванной, или как лучше составить объявление, что требуется дворецкий, или сколько будет пять процентов от общей суммы счета за прачечную. А то бежит к нему и просит срочно извлечь страшного паука со дна шкафа: мол, миссис Хаггинс уже ушла, а они с Элли боятся к нему приблизиться. Минни во всех этих хитростях всегда была искусница, а сейчас это просто спасение для Джимми. Он должен был бы жениться на ней сто лет назад.
— Ему это и в голову не приходило.
— Конечно, ты прав. Подумать только, от скольких волнений мы были бы избавлены, если бы он вовремя об этом подумал. Но уж теперь, должна тебе сказать, я позабочусь о том, чтобы он над этим задумался.
Энтони расхохотался:
— Послушай, оставь их в покое.
— Нет, я этим не собираюсь заниматься прямо сейчас. Пока Элли и Ронни живут в Леттер-Энде, все будет идти своим чередом. Но когда настанет время для Ронни отправляться на службу к Фортескью и они уйдут, кто-то должен будет объяснить Джимми, что она не может продолжать жить с ним под одной крышей и вести дом. Это станет неприлично.
— Чепуха какая!
— Для деревни — отнюдь нет. Кроме того, Джимми нужно только натолкнуть на эту идею. С пей он будет покоен и счастлив, и Богу известно, как он это заслужил. Да и она тоже.
— Женщина — бессовестное создание. Она только и способна думать о том, чтобы засунуть мужчину к себе в карман.
— В данном случае карман очень милый и уютный, — с чувством сказала Джулия.
— Разумеется! Этим уютом вы нас и приманиваете. Все радости семейной жизни и обручальное кольцо — такое же прочное, как у быка в носу. За вами миллионы лет практики, дорогая моя, и вы в этом деле преуспели.
При словах «дорогая моя» Джулии показалось, будто чья-то жесткая рука сдавила ее сердце.
— Можешь чувствовать себя в полной безопасности, — сказала она, выпрямляясь, — у меня нет ни кармана, ни кольца — твоему носу ничто не угрожает. И чем скорее ты объявишь о расторжении нашей помолвки, тем лучше.
— Только
— И несмотря на это, люди почему-то живут дольше, чем раньше. Ты знаешь, сколько лет было мистеру Пиквику? Всего сорок три, а все в романе называют его «милым старым джентльменом».
— Мы живем не в диккенсовские времена, детка. И речь у нас шла не о мистере Пиквике. В момент, когда ты его выволокла к нам сюда, я приготовился изысканно преклонить перед тобой колено и просить тебя назвать дату свадьбы. После чего ты, разумеется, должна была мило зарумяниться, грациозно упасть в обморок, а придя в себя, выбрать по гороскопу благоприятный день.
Но вместо того чтобы мило покраснеть, Джулия заметно побледнела.
— Перестань болтать ерунду, — сказала она с видимым усилием. — Теперь бессмысленно делать вид, будто мы обручены.
— Вполне с тобой согласен, — со смехом отозвался Энтони. — Помолвка вообще идиотство. Боюсь, что ты недостаточно внимательно меня слушала. Я не собирался просить тебя не разрывать нашу помолвку. Я просил тебя выйти за меня замуж.
— А я тебе говорю, что не хочу продолжать эту комедию! — воскликнула Джулия, сверкнув глазами. — Я и пошла на это только ради Джимми!
— Да? Только ради него? — спросил Энтони, испытующе глядя на нее.
— А как ты думал? Теперь в этом уже нет никакой необходимости, и будь добр, поставь всех в известность!
Обхватив руками колени, он наклонился к ней и спросил:
— И как мы это объясним? Кто кого бросил — я тебя или ты меня?
— Ни то, ни другое, — ровным голосом ответила Джулия. — Мы разрываем помолвку, так как я считаю, что брак помешает моей карьере писательницы. Разумеется, мы останемся друзьями.
Энтони открыто расхохотался:
— Бог ты мой, тема Благородного Призвания! Ты даже не представляешь, насколько она устарела. Современная женщина способна иметь мужа, при этом сделать не одну, а несколько карьер, родить детей и вести дом без помощи прислуги — и все это, глазом не моргнув! Правда, я думаю, что все-таки придется нанять хотя бы повара: помнится, Мэнни не очень высоко отзывалась о твоих кулинарных талантах.
— Я все делаю, как полагается по рецептам, но почему-то получается невкусно, — машинально проговорила Джулия. — Нет, правда, Энтони, я не хочу прикидываться и дальше.
Некоторое время он молчал. Потом подошел, взял ее руки в свои, довольно крепко сжал их и сказал:
— А если серьезно, Джулия?
Джулия не понимала, как она смогла, но все-таки выговорила «нет».
— Это к кому относится — к тебе или ко мне?
— К нам обоим.
Оттого что все внутри у нес дрожало, голос тоже дрогнул. Она вырвала из его рук свои, и Энтони ей не препятствовал.
— Ты меня не любишь или я тебя не люблю?
— И то и другое.
— Милая, ты же врешь! Я тебя люблю. Очень люблю. Ты этого разве не знала?