Убийство в состоянии аффекта
Шрифт:
Разумовский ошеломленно потирал покрасневшую щеку и не мог выдавить ни слова в ответ. Он был опозорен, унижен. И кем? Какой-то мышью библиотечной! Не девка, а моль в обмороке.
– Ну ничего себе, тихоня! – раздавались удивленные голоса в зале.
– Ладно-ладно, – сказал наконец Максим, – смотри, сама напросилась. – Он взял свой рюкзак и вышел из аудитории.
После этого случая все пошло своим чередом. Максим, казалось, забыл о произошедшем, не выказывал неприязни, да и вообще, похоже, забыл о Танином существовании. Но поверить в это мог только человек, плохо знавший Разумовского, так как все приятели хорошо помнили: Макс обид не прощает. На самом деле Максим затаил страшную злобу и ждал удобного случая поквитаться с обидчицей. Такая возможность представилась неожиданно. Однажды вечером, будучи в изрядном подпитии, Максим, Костя и еще пара их приятелей ехали на машине мимо института. Таня, на свое несчастье, в этот день дольше обычного задержалась в читальном зале и в это же время шла к метро. Заметив девушку, приятели, не долго думая, затащили силой ее в машину и привезли на квартиру Кости. Ни слезы, ни уговоры Тани на них не подействовали, и четверо подонков всю ночь насиловали девушку. Наутро, уверенные в своей безопасности, они вытолкнули ее на улицу, сунув в руку несколько смятых денежных купюр «на такси». Деньги Таня бросила сразу же перед подъездом. Девушка на метро доехала до дома, зашла в квартиру и рассказала все обеспокоенной матери, которая всю ночь разыскивала дочку. Когда мать в слезах побежала в милицию, Таня вскрыла себе вены. Девочку спасти не успели.
На следующий день к Разумовским пришли из милиции. Услышав о преступлении сына, Павел Ильич твердо сказал:
– Пальцем не пошевелю, чтобы спасти. Пускай сидит. Подонок!
И влепил сыну тяжелую затрещину. Но тут в дело вмешалась мать.
– Паша, опомнись, – заголосила она, – ведь сын единственный! О нем не думаешь – обо мне подумай! Что люди скажут?
– Люди скажут, что у Разумовского сын – мерзавец. И будут правы.
– Паша! Но ведь он не виноват! Ты что, не знаешь, какие сейчас девки пошли! Она же сама под него легла, а потом комедию начала ломать. Максим, ну, скажи ты ему, что все так и было.
Сын молча кивнул.
– Паша, сжалься, – продолжала мать. – Сын единственный, не губи, ради Бога!
– Тьфу! Как противно! Какой позор! – стукнул кулаком по столу Разумовский. – Собирай манатки свои, уедешь из страны, пока здесь все не улажу.
Максим уехал в Испанию поправлять здоровье и укреплять нервы на Средиземном море. Костю родители отправили в Германию. Сначала Разумовский и отец Кости пытались договориться с Таниной матерью. Сулили огромные деньги, обещали содержать ее пожизненно. Они действительно хотели хоть как-то компенсировать женщине эту страшную утрату. Но убитая горем мать была непреклонна.
– Мой муж умер, когда Тане было пять лет, – говорила она, – я растила ее одна. Воспитывала так, чтобы она была хорошим, порядочным человеком. Танечка стала такой. Она всего в жизни добивалась сама. Поступила в институт, совсем недавно устроилась на хорошую работу. А ваши дети убили мою девочку. Мне ничего от вас не надо, я хочу, чтобы виновные были наказаны, хотя мне слабо верится, что так будет. Мне жаль вас. Это трагедия для родителей, знать, что их дети – чудовища. Но в этом вы виноваты сами.
– Вы правы, – сказал Разумовский, – простите. Простите нас. Позвольте нам хотя бы организовать похороны Тани.
– Не стоит, я сама позабочусь о своей дочери.
Мужчины молча вышли из квартиры.
– Пойти бы, да удавить собственными руками, – сказал вдруг Костин отец.
– Не сможем, слабые мы. А потом она правильно сказала – сами виноваты, себя давить надо.
Адвокаты, нанятые Разумовским, ловко обстряпали все дело так, что во всем оказались виноваты приятели Максима. Костя же с младшим Разумовским и вовсе не принимали никакого участия в изнасиловании, а лишь только познакомили преступников с Таней. К тому же девушка якобы сама согласилась поехать с ними. Опровергнуть этого никто не мог, так как потерпевшая была мертва, а приятелям объяснили, что сядут они по-любому: вместе с Максимом или нет, но если сейчас возьмут всю вину на себя, то, во-первых, просидят недолго – скоро их вытянут, а во-вторых, получат немалую сумму денег.
Через пару месяцев Максим и Костя вернулись в Москву и как ни в чем не бывало продолжили учебу в институте.
Интересным было и то обстоятельство, что после совершенного ребята отнюдь не стали изгоями в среде своих однокашников, а напротив, среди некоторых приобрели еще больший авторитет. Только декан факультета однажды робко намекнул друзьям, что неплохо бы было им перевестись в другой институт, но его мнение осталось без внимания. И Максим с Костей продолжали вести свою веселую жизнь. Они практически перестали появляться на лекциях, приходили только на экзамены, без знаний в голове, зато с солидной суммой в долларах в кармане. Благодаря этому они успешно сдавали сессии, почти не напрягая себя такими глупостями, как учеба. Надвигалось окончание института и получение диплома. Дипломная работа была благополучно куплена за триста долларов, и Разумовский-младший был выпущен из института со степенью магистра. Усилиями любящего отца Максима уже ждала престижная работа и отстроенный по последнему писку архитектурной моды особняк на Рублевском шоссе.
– Максим, – Разумовский потряс сына за плечо, – очнись. Ты меня слышишь?
– В чем дело? – невнятно пробормотал сын.
– А это ты мне сейчас объяснишь, что здесь происходит.
– Ой, батя, это ты, – признал наконец своего родителя парень, – а что ты здесь делаешь?
– Мне надо с тобой поговорить, но пока ты в таком состоянии, это будет невозможно. Пойди приведи себя в порядок, умойся, что ли. А я пока займусь твоими друзьями.
Разумовский тяжело поднялся и вышел из дома. Выключив оравшую во всю мощь стереосистему, Павел Ильич громко крикнул:
– Эй, молодежь, собирайтесь и разъезжайтесь по домам.
– Это что еще за кадр здесь командует? – возмутился один из гостей. – Папаша, ты здесь откуда? Кто такой?
– Да как ты смеешь, щенок! – голос Павла Ильича дрожал от негодования.
– Э-э, папаша, что-то ты разбушевался, – сказал парень и схватил премьер-министра за лацканы пиджака.
Ситуацию спас Константин, вовремя появившийся во дворе.
– Коляныч, ты с ума сошел! Что ты делаешь?!
– А чего этот урод наезжает? Пришел тут, раскомандовался.
– Ты глаза свои тупые открой! Посмотри, кто перед тобой.
– А что такое-то? Кто это?
– Идиот! Это же Макса отец. Премьер-министр России по совместительству, между прочим.
Коляныч медленно разжал пальцы и бережно опустил Разумовского на траву.
– О боже, – схватился он за голову. – Павел Ильич, простите ради бога. Не узнал. Думаю, что за мужик здесь орет? Извините, извините меня.
Разумовский слабо махнул рукой.
– Убирайтесь отсюда все, быстро. Чтобы через десять минут духу вашего здесь не было. Через пятнадцать – вызываю охрану. Ясно?
– Ясно, ясно, Павел Ильич, – засуетился Костя.
– Эй, – крикнул он, – все собирайтесь и по машинам. Шевелитесь.
Через несколько минут двор опустел. О прошедшей вечеринке напоминал только жуткий беспорядок. Разумовский вернулся в дом. Максим уже пришел в себя и как ни в чем не бывало сидел в кресле, потягивая через трубочку сок и куря сигарету.
– Ты чего так разбушевался-то, па? Ну, собрались ребята, оттянулись немного, отдохнули. А ты разогнал всех. Неудобно перед друзьями.