Убийство в «Зеленой мельнице»
Шрифт:
— Да, мисс, конечно. До встречи! — и Дот исчезла.
Тинтаджел отодвинул свою тарелку.
— Пожалуй, мне тоже пора идти, — с неохотой проговорил он. — Сегодня мы опять играем в «Зеленой мельнице». Хорошо, что их руководство не суеверно. Мы еще увидимся, Фрина?
— Я никуда не денусь, — заверила Фрина, легонько целуя его.
— Надеюсь. Ведь нашему оркестру достаточно и одного солиста, поющего тоскливый блюз.
Фрина обвила шею Тинтаджела рукой и притянула его к себе. Синие глаза вспыхнули.
— Дорогой, я тебя ни за что не забуду, — пообещала
Принесли почту, и за второй чашкой чая Фрина занялась ее разбором. В одну стопку легли счета, в другую — письма с просьбами о помощи. В послании из Парижа сообщалось, что Саша [21] женится на наследнице американской компании, производящей тушенку, это вызвало у Фрины довольный смешок. Здесь были также письмо из Бандаберга, Квинсленд, от некоего Питера Смита [22] , самого лучшего анархиста на свете, и замурзанное послание с подписью: «Вайолет Кинг (мисс)».
21
Об этом эпизоде жизни Фрины читайте в первом романе серии, «Снежный блюз».
22
Историю Питера Смита можно узнать, прочитав предыдущий роман серии, «Смерть в доке Виктория».
Фрина сунула письмо Питера, которого нежно любила и по которому очень скучала, в карман халата и сосредоточилась на послании мисс Кинг.
Я позволила себе дерзость написать Вам и попросить: сообщите, пожалуйста, полицейским, что мы не имеем никакого отношения к убийству. „Зеленая мельница“ не хочет с нами расплачиваться. Я бы пришла к Вам сама, но все еще не могу ходить».
В письме был указан адрес, а также телефон. Фрина набрала номер.
— Да? — откликнулся пронзительный женский голос.
— Вы можете принять сообщение для мисс Кинг? — вежливо осведомилась Фрина.
— Ладно, — ворчливо согласился голос. — Вы кто?
— Фрина Фишер. Могу я навестить мисс Кинг сегодня в четыре пополудни?
— Никуда она не денется, — пообещал голос. — Я ей передам.
Затем Фрина позвонила Айрис Джордан и договорилась о встрече возле дома Вайолет в четыре часа.
— А теперь действительно пора одеваться, меня ждет Бобби. Странно, что я терпеть не могу это имя. Что бы такое надеть? Пожалуй, что-нибудь строгое. Изумруды и темно-зеленый костюм от Диора.
Она быстро оделась: шелковые чулки цвета «шампань», черная шелковая грация, бледно-желтая блузка и костюм, сидевший как влитой — Фрина никогда не надевала его, если предстояло активно двигаться. В костюме от Диора бегать просто немыслимо. Ансамбль дополнили изумрудно-зеленые лайковые туфли. Фрина оглядела себя в зеркало, надвинула на брови шляпку-клоше с опущенными полями, припудрила нос рисовой пудрой рашель, поправила волосы так, чтобы они лежали на щеках изящными уголками, и улыбнулась.
— Очень мило, — оценила она. — Прямо как на обложке «Вог».
С разумной скоростью — не превышая дозволенную больше, чем наполовину, — она ехала по адресу, который назвал Бобби Салливан, и очутилась возле аккуратной таблички с готическими буквами на верхнем этаже старого викторианского дома, недавно превращенного в две роскошные квартиры.
Фрина позвонила; бледный опрятный юноша проводил ее в комнату, убранство которой представляло собой смесь стилей антик и модерн — очаровательную и причудливую.
Светло-персиковые стены были увешаны шелковыми гобеленами. Угловатая мебель в стиле ар-деко соседствовала с китайским резным черным деревом; пол был застелен пушистым персидским ковром.
— Пожалуйста, садитесь, мисс Фишер. Этот диван очень удобный. Не хотите ли чаю?
— Нет, спасибо, я только что пообедала. Так что, господин Салливан, я могу для вас сделать?
— Дело в Чарльзе, — сказал Бобби Салливан, откидываясь, насколько было возможно, на спинку кубистского кресла. — Я хочу поговорить с вами о нем.
— Ах, да. Вы же большие друзья, — Фрина произнесла эти слова без какой-либо иронии или нажима. — Расскажите мне о нем.
— Он не был… моим любовником. — Молодой человек метнул на Фрину умоляющий взгляд. — Мои пристрастия… совпадают с вашими, мисс Фишер.
— Тогда чем же нехорош оказался Чарльз? — поинтересовалась Фрина. — Он вполне привлекателен.
— О да, привлекателен, это верно. Однако меня он не желал. Холоден, Чарльз холоден и жесток.
Фрина откинулась на спинку роскошного дивана и закурила.
— Я стал таким не потому, что мне захотелось, — тихо проговорил Бобби. — Я таким родился: с такими чувствами, с такой душой. Мне было пять лет, когда я влюбился в мальчика — одного из сыновей матушкиной лучшей подруги. Он меня не любил, но это было не важно. В школе я предпочитал не футбол, а искусство и музыку. На свое счастье, я нашел подходящую профессию, которая приносит мне неплохой доход. Я разрабатываю интерьеры домов для богатых людей. Им это обходится в целое состояние, а я могу позволить себе эти персидские ковры, чай «Эрл Грей» и прочие маленькие удовольствия. Я бы женился, но не могу. Любовные отношения с женщиной для меня — как и для вас — невозможны.
— Понимаю, — кивнула Фрина. — Вы прекрасно справляетесь, господин Салливан. Нужно вести себя сдержанно и с достоинством. Разумеется, иногда нужна и разрядка. Это просто необходимо.
— Но мне приходится так осторожничать! Не могу же я рыскать по общественным туалетам и снимать любопытных мальчишек. У меня есть положение. Моя жизнь — карточный домик. Лишь один намек на скандал — и все рухнет.
— Ясно. Что вы хотите рассказать мне о Чарльзе?
— Он ведет себя очень странно. Бедный Чарльз. Он… он лишен способности любить. Кроме того, он не так умен, как сам думает, но любит играть людьми. Так вышло и со мной: он заставил меня влюбиться, а потом отверг. Он говорил мне очень жестокие вещи.