Убийство Вампира Завоевателя
Шрифт:
Я знала это. Я знала, что идея о том, что Кровнорожденный завоеватель, как никто другой, должен отстаивать какие-то высокие моральные принципы, просто смехотворна.
И все же… почему какая-то часть меня думала, что он так поступит?
Почему какая-то часть меня думала, что для него это имеет значение?
Я промолчала, позволив молчанию затянуться, а Атриусу — погрузиться в свои очевидные размышления. Через некоторое время он нахмурился, словно в ответ на молчаливый спор, который он вел со мной в своей голове.
—
Это был вызов.
И.… настоящий вопрос.
— Да, — сказала я, и, к моему удивлению, это была правда. — Я не знаю, почему. Но я думаю, что, возможно, ты знаешь.
Он насмешливо хмыкнул. Зашагал. Повернулся. И наконец снова повернулся ко мне.
— Предположим, я прислушаюсь к твоему глупому совету по какой-то нелепой причине, которую я до сих пор не могу понять. Какая есть альтернатива? Как, по-твоему, я смогу захватить город-государство без армии?
Это был, надо признать, весьма резонный вопрос.
Я обдумала его. Затем выпрямился. Внезапно я перестала шататься на ногах.
— Ты, наверное, помнишь, — сказала я, — что я была ассасином в течение пятнадцати лет.
Атриус тупо уставился на меня. Прошло несколько секунд.
Затем ублюдок разразился хохотом.
ГЛАВА 23
Арахессены учили, что жажда мести присуща только слабым. Не существует справедливости — во всяком случае, смертной справедливости, — только справедливость богов и нитей судьбы Ткачихи. Это слишком сложная вещь, чтобы мы могли ее понять. Желание искать ее было не только жалким, но и глупым — тот, кто искренне доверял Ткачихи, знал, что человеческая оценка добра и зла несовершенна и не имеет значения.
Я хорошо знала эти учения. Я читала их студентам, которым преподавала. В общем, я верила в них.
Но, возможно, иногда я все же поддавалась тем отметинам на своей душе, которые не смогли смыть Арахессены. Потому что мысль об убийстве Таркана — мысль о том, чтобы убить его своими руками, — была просто упоительна. Я не признавала, что, возможно, у меня были какие-то причины для этого, помимо желания избежать кровопролития в Васай.
Но чем больше я говорила, тем больше убеждалась, что это лучший из двух вариантов.
Да, у Таркана была большая армия, но она была разрозненной и плохо обученной. Подавляющее большинство его солдат были верны ему только благодаря своей пагубной зависимости от постоянного Пифорайского потока— потока, контролируемого только Тарканом. Он был недоверчивым человеком. Он мало кого продвигал по службе и еще меньше кому по-настоящему доверял. Он безжалостно цеплялся за собственную власть, но в результате создал машину с единственной, критической слабостью: он сам.
Если бы сам Таркан был мертв, его армия оказалась бы бесполезной. Тогда не имело значения, насколько она была велика.
Нам не нужно было уничтожать его армию. Нам нужно было убить только его.
Атриус слушал, как
— И ты намерена сделать это сама, — сказал он, не пытаясь скрыть свой скептицизм.
— Знаешь ли ты, сколько убийств я совершила, будучи членом Арахессенов? — На этом я сделала паузу — на самом деле я не была уверена в их количестве. Я остановилась на: — Много. И большинство из них были очень могущественными.
Но ни один из них не был Тарканом — хотя при каждом задании я надеялась, что так и будет. Я знала, что лучше не предлагать его в качестве цели, хотя он и был важен для правления Короля Пифора, что делало его вполне подходящей кандидатурой. У Зрячей могли возникнуть подозрения, зачем он мне нужен. Я не хотела рисковать ее мнением обо мне.
— Я буду глупцом, если позволю своему единственному провидцу в одиночку броситься в объятия врага, — сказал Атриус. — Это сделает кто-то другой.
Я изогнула брови.
— Кто из твоих воинов может быть убийцей? Они не отличаются особой изощренностью.
— Я сделаю это сам.
Я рассмеялась, не сдержавшись, отчего Атриус нахмурился еще сильнее.
— Я убивал таких, о которых ты только мечтала, — сказал он.
Мой смех утих. Я не сомневалась, что это правда.
Я убивал полубогов, прорычал он на Аавеса.
Полубогов. Я хотела бы как-нибудь услышать эту историю.
— Я видела, как ты сражаешься, — сказал я. — Ты хорош. Но тебя нельзя назвать неуловимым. Один взгляд на тебя, и все поймут, что ты представляешь угрозу.
Это был легкий способ выразиться. От Атриуса прямо-таки несло «хищником».
— А ты? — холодно сказал он, жестом указывая на меня — как я поняла, на мою повязку. — У тебя лучше получается быть незаметной?
Я улыбнулась.
— Возможно, моя внешность необычна. Но не беспокойтесь обо мне. Я умею убивать тихо.
В ответ мелькнула ухмылка. Он наклонился ближе, и, к моему шоку, кончики его пальцев коснулись мягкой нижней части моего подбородка.
— Хм, — сказал он. — Подумать только, я позволяю такому опасному существу спать рядом со мной каждую ночь.
Я на мгновение замерла, застигнутая врасплох. Он дразнил меня? Это была шутка? У Атриуса либо не было чувства юмора, либо оно было самым странным из всех, что я когда-либо видела, а это о многом говорит, когда речь идет об Арахессене.
Или он флиртовал со мной? Эта мысль казалась еще более непонятной, чем сама шутка.
Но, напомнила я себе, если я ему нужна, это хорошо для моей миссии. Еще один путь к его доверию.
Будь я лучшим Арахессеном, я бы воспользовалась моментом. Вместо этого я неловко отстранилась, испугавшись странного двойного биения в груди, но не подавая виду.
— И ты не должен забывать об этом, — сказала я, чем заслужила еще одну из этих своеобразных почти-улыбок.
Он откинулся в кресле, скрестив руки.
— Отлично, — сказал он. — Расскажи мне, грозный убийца, как работает твой план.