Убийство Вампира Завоевателя
Шрифт:
У меня заслезились глаза. Комок в горле стал невыносимым. Если бы я открыла рот, то зарыдала бы.
Зрячая Мать протянула руку, и я положила свою в ее. Ее большой палец провел по моей коже успокаивающие круги.
— Ты победила, Силина, — прошептала она, и голос ее надломился. — Теперь пойдем со мной и поможем мне выковать этот новый мир.
Она одним глотком проглотила последний глоток вина и поднялась.
Когда она снова протянула мне руку, я взяла ее.
ГЛАВА 45
Добиться внимания бога — дело непростое,
А если и удастся, то лучше иметь что-то интересное, чтобы показать им. Боги не любят, когда их время тратится впустую.
Зря тратить время Акаэи не собиралась.
Она повела меня на крышу Соляной Крепости, над западным крылом, куда меня никогда не пускали. Эту платформу я видела лишь однажды, и то издалека. Она была высечена прямо в обсидиановом камне Крепости — большое круглое основание и две ступени вокруг него.
Ночь была тихая, небо чистое, и виднелась полная луна. Шум далеких волн, разбивающихся о скалы далеко под нами, был постоянным, ровным биением сердца.
Я могла узнать все эти вещи. И все же старый образ цветных клочков, развевающихся на ветру, пришел ко мне, и я так отчаянно желал увидеть все это отсюда. Зрелище, которое мой десятилетний ребенок, без сомнения, счел бы невероятным.
Это было бы прекрасным завершающим зрелищем.
Я успела подумать об этом лишь на мгновение, потому что затем мое внимание переключилось на присутствующих на платформе — одного над всеми, слишком сильного, чтобы его игнорировать.
Атриус.
Эреккус тоже был там, связанный и скованный, как и пять других воинов-вампиров — неужели их захватили с поля боя? Я не позволяла себе гадать, иначе рисковал почувствовать то, чего не должен был чувствовать. На окраине круга стояли два пожилых Арахессена в плащах — предположительно советники, о которых упоминала на ужине Зрячая Мать. Все вампиры были под сильным воздействием снотворного. Тем не менее я чувствовал, как их гнев дико и безуспешно пробивается сквозь дымку полубессознательного состояния.
Никто из них не сражался так упорно, как Атриус.
На него, как я сразу понял, действовала более мощная магия, чем на остальных, но и ее оказалось недостаточно. В его ауре не было ни капли бешеной, беспорядочной борьбы. Вместо этого его ярость была ровной и постоянной.
Он стоял посередине, без рубашки, привалившись телом к каменному столбу. Его волосы были распущены и беспорядочно разметались по плечам и груди, покрытой все еще кровоточащими ранами от нашей битвы. Его ресницы трепетали, когда он силился удержать их открытыми.
Когда я ступила на платформу, его голова с трудом поднялась. Я мучительно ясно ощутила внезапный всплеск эмоций, охвативших его при виде меня, — все они были противоречивы. Привязанность. Защищенность. Обида. Злость.
Все они были
Ткачиха, я завидовала ему, потому что мне было гораздо труднее подавить все, что я чувствовала. Я даже не могла позволить себе признать это, потому что если бы признала, то не смогла бы запихнуть ничего из этого обратно в коробку.
В присутствии Зрячей матери я должен был чувствовать только благодарность. Преданность.
Я вытеснил эти чувства на передний план, заставив их заглушить все остальное. Я была Арахессеном. Я была дочерью Госпожи Судьбы. Я была служителем Акаэи. Это было все, чем я когда-либо была. Все, чем я когда-либо буду. Все, кем я хотела быть.
Зрячая вела меня по узкой дорожке с серебряными перилами к алтарю, и ее пышные лазурно-голубые юбки шуршали при каждом движении. Ее шаги стали немного шаткими, а руки сжимали серебряные перила. Я был уверен, что если бы ее глаза были видны, то зрачки были бы огромными. Коктейль из трав и лекарств в ее вине, призванный открыть проход между ней и миром богов, подействовал быстро.
К тому времени как она добралась до алтаря, она едва стояла прямо. Мне пришлось протянуть ей руку, чтобы она смогла подняться по ступеням.
Зрячая опустилась на алтарь, прижав ладони к камню и склонив голову, переводя дыхание.
— Я уже чувствую это, — сказала она. — Путь к богам.
Даже ее голос звучал отстраненно.
— Все мои силы понадобятся, чтобы привлечь внимание Акаэи, — продолжила она. — Чтобы путь был открыт. Подношение будет зависеть от тебя.
Дрожащей рукой она порылась в своих шелковых одеждах. Затем она извлекла кинжал, тонкое лезвие которого сверкнуло серебром в лунном свете.
Кинжал. Мой кинжал.
— Ты узнаешь, когда, — сказала она. — Ты почувствуешь это. Сначала отдай ей его голову. А потом кровь остальных. — Она слегка рассмеялась, слабо выдохнув. — Голова вампира, которого коснулась Ньяксиа. Какое подношение. Сегодня мы заслужим неплохую услугу, Силина.
— Да, — согласилась я. Моя рука сомкнулась на рукояти клинка, такого холодного, что я едва не вздрогнул. Мой голос звучал так, словно принадлежал незнакомцу.
Взгляд Атриуса, твердый и жесткий, несмотря на его почти полное бессознательное состояние, пронзал мою спину дюйм за дюймом, его внимание стекало по позвоночнику, как кровь.
В воздухе повисло предвкушение.
Наконец Зрячая Мать подняла голову. Выпрямила спину. Каждый мускул двигался с удивительным изяществом, и это было не похоже на то, как она двигалась под действием наркотиков несколько секунд назад. Она подняла подбородок, лицо наклонила к небу, ладони раскрыла по бокам, словно желая отдать небесам как можно больше себя.
— Пора, — пробормотала она. — Зажги огонь. Давайте начнем.
ГЛАВА 46
Если у вас и были какие-то сомнения в том, что в здешних ночах царит магия, то, как разгорелось пламя — словно оно было готово поглотить весь мир, — развеяло их. Мне пришлось отпрыгнуть от костра, прикрывая лицо руками, как только я уронила спичку. Мои ритуальные костры во время Хождения по Нитям были смехотворны по сравнению с этим. Это был шпиль света, пронзающий все небо, словно пламя пыталось дотянуться до самих богов.