Ублюдки и стрелочники
Шрифт:
— Я немного оступилась, детка. Не о чем беспокоиться, — ее голос был хриплым.
Она выглядела слишком худой. Слишком сломленной. Я знала, что мама лжет. Я слышала это в ее тоне и видела, как она избегала моего взгляда.
Внезапно все стало предельно ясно.
— Это сделал Джозеф? — спросила я.
— Он просто немного зол на меня… Я надеялась, что смогу пожить у тебя пару дней, пока он успокоится. Я приехала на машине.
Мои глаза наполнились слезами.
—
Я обняла ее, и она поморщилась Печальный тихий звук, сорвавшийся с ее губ, разорвал мое сердце на куски.
— Почему он так поступил? Я не понимаю.
— В последнее время Джозеф очень зол, детка. Моя фальшивая беременность сильно по нему ударила. У него стресс на работе, и он как будто только что проснулся, злой на весь мир. И еще… — мама выпрямила позвоночник от возмущения. — Он очень расстроен из-за тебя и Хамильтона. Ты не отвечала на мои звонки. Ты оставалась здесь? О чем ты думаешь? Это была твоя вина, Вера.
Я отстранилась от объятий и уставилась на нее.
— Что?
Она облизнула губы, отчего порез на них покраснел и пролилось несколько капель крови.
— Знаешь что. Я говорила тебе, что мы должны держаться вместе, Вера. Мы должны были быть осторожны. Твое маленькое рандеву с Хамильтоном было очень напряженным для Джозефа. Я просто знала, что это взорвется у меня перед носом. А теперь посмотри на меня, — она подняла руки вверх и со стоном беспомощно уронила их. — Это твоих рук дело.
— Я этого не делала, — прошептала я. — Это сделал Джозеф.
Мама плохо соображала. Она была сильно обижена и перекладывала вину на меня. Может, я и сыграла небольшую роль в разрушении ее «долго и счастливо», но главная роль была у нее. Человек имеет право на свой гнев, но он не имеет права заставлять других страдать из-за него. Это было похоже на некий прорыв. Впервые в жизни я не взяла на себя ответственность за несчастье и боль моей матери.
— Это сделала ты. Это сделал Хамильтон, — отрезала мама слабым тоном.
Я не очень много знала о жертвах насилия, но я знала, что она плохо соображает. Я не могла требовать от нее здравомыслия, когда она была так уязвима.
Я уже собиралась потребовать, чтобы мы вызвали полицию, когда Хамильтон начал подниматься по подъездной дорожке.
— О, смотрите, воссоединение семьи, — он смотрел на меня, не обращая внимания на хрупкое тело моей матери рядом со мной.
— Хамильтон…, — начала объяснять я, но он прервал меня.
— Она или я, Вера? — спросил он.
Вопрос застал меня врасплох. Серьезно? Он хотел, чтобы я выбрала? Сейчас?
— Я не выбираю, — огрызнулась я. — Это невероятно эгоистично с твоей стороны спрашивать.
Хамильтон
— Ты такая же, как и все они. Зачем оттягивать неизбежное? Тебе нравится ходить в дорогую школу и жить в дорогой квартире. Я думал, что ты другая. Я думал, у нас могло бы что-то быть, но как только она появляется, ты забываешь обо мне. Как и Джек. Как и все остальные. Закрываешь глаза.
С меня было достаточно. От всех.
— Джозеф избил мою мать, Хамильтон, — мое резкое заявление заставило новую волну рыданий сорваться с губ моей матери. — Я не выбираю никого и ничего. Я забочусь о единственной семье, которая у меня сейчас есть. Перестань проецировать свои проблемы с Джеком на меня. Я не собираюсь стоять здесь и позволять тебе издеваться надо мной. Я отвезу ее в больницу и вернусь в свою квартиру, потому что я ей сейчас нужна.
Мама издала сдавленный всхлип. Плечи Хамильтона опустились.
— Что? — спросил он, туман от гнева рассеялся, когда он сделал шаг ближе.
— Иди спать, Хамильтон. Разберись со своим дерьмом. Мне нужно позаботиться о ней, ясно?
Я осторожно взяла маму за руку и стала вести ее к «Эскалейду».
— Черт, Вера. Мне так жаль. Я не видел. Это сделал Джозеф?
— Это ты виноват, — закричала мама, ее дрожащие ноги почти подогнулись под ней. — Это все твоя вина.
Сквозь яркий свет луны и уличных фонарей я видела, как Хамильтон стиснул зубы.
— Позволь мне пойти с тобой, Вера. Ты не должна делать это одна.
Я прерывисто вздохнула. Я знала, что моя мама не хочет, чтобы зрители присутствовали при и без того травмирующем опыте. А Хамильтон был не в том состоянии, чтобы быть тем, кем я хотела его видеть.
— Просто останься здесь, пожалуйста, и отдохни немного? Я не думаю, что ты способен помочь мне сейчас. Я просто хочу отвезти ее в больницу.
— Вера. Пожалуйста, позволь мне…
— Нет, — огрызнулась я.
Хамильтон помог мне усадить маму на пассажирское сиденье. Она плакала про себя, повторяя одно и то же снова и снова.
— Я ненавижу вас. Я ненавижу вас обоих, — всхлипывала она, положив голову на руки.
Я проглотила эту ненависть и похоронила ее в своей груди, решительно подавляя эту мысль. Захлопнув пассажирскую дверь, я на мгновение осталась стоять снаружи с Хамильтоном, неловко обхватив себя руками и подыскивая слова.
— Ты уверена, что я не могу пойти с тобой?
— Несомненно, — прошептала я.
Хамильтон выглядел так, будто хотел протянуть руку и коснуться меня, но вместо этого сжал руки в кулаки.