Уцелевший
Шрифт:
Я спрашиваю, она что, хочет танцевать здесь?
«Подожди минуту, — говорит Фертилити. — Просто подожди».
Сначала мы чувствуем запах дыма.
«Отойдем сюда,» — говорит Фертилити и тянет меня в лес длинных платьев, выставленных на продажу.
Потом происходит вот что: сигнализация начинает звонить, люди спускаются по эскалаторам так же, как по обычным лестницам, потому что эскалаторы остановились. Люди идут вниз по эскалатору, работавшему на подъем, и это выглядит так же предосудительно, как и нарушение закона. Продавщица складывает свои
Сигнализация все еще звонит. Дым достаточно густой, чтобы мы видели, как он клубится возле ламп на потолке.
«Не используйте лифты, — кричит продавщица. — Когда пожар, лифты не работают. Вам придется спуститься по лестнице».
Она мчится к ним через лабиринт одежды на стойках, сумка с молнией зажата в руке, и она ведет это стадо к двери с надписью ВЫХОД.
Остались только Фертилити и я. Лампы вспыхивают и вырубаются.
В темноте, дыме, мы окружены со всех сторон сатином, натыкаемся на резанный бархат, ощущаем холод шелка, гладкость элегантного хлопка, звонит сигнализация, все эти платья, шероховатость шерсти, холод руки Фертилити на моей руке, и она говорит: «Не волнуйся».
Маленькие зеленые таблички светят нам сквозь мрак, говоря ВЫХОД.
Сигнализация звонит.
«Просто оставайся спокоен,» — говорит Фертилити.
Сигнализация звонит.
«Сейчас в любую минуту,» — говорит Фертилити.
Яркие оранжевые вспышки в темноте в другом конце этажа окрашивают все в странные оттенки оранжевого на черном. Платья и брюки между нами и тем местом — это висящие черные призраки людей с руками и ногами, врывающиеся в огонь.
Призраки тысяч людей сгорают и падают на наших глазах. Сигнализация звонит так громко, что ты кожей чувствуешь этот звон, и лишь холодная рука Фертилити удерживает меня здесь.
«Теперь в любую секунду,» — говорит она.
Жар приближается достаточно близко, чтобы почувствовать его. Дым достаточно плотный, чтобы ощутить на вкус. Не более чем в шести метрах пугающие призраки женщин, сделанные из одежды на вешалках, начинают тлеть и падать на пол. Становится тяжело дышать, и я не могу держать глаза открытыми.
А сигнализация звонит.
Мне кажется, будто одежду на мне высушили и выгладили.
Так близко подошел огонь.
Фертилити говорит: «Разве это не здорово? Разве тебе это не нравится?»
Я поднимаю руку ко рту, и это создает прохладное дуновение между моим лицом и вешалкой с искусственным шелком, пылающей рядом с нами.
Сейчас самое время сказать о тканях. Выдерните несколько нитей из одежды и подержите их над огнем. Если они не горят, это шерсть. Если они горят медленно, то это хлопок. Если они пылают так же, как одежда рядом с нами, то ткань синтетическая. Полиэстер. Искусственный шелк. Нейлон.
Фертилити говорит: «Вот оно, сейчас». Затем наступает холод, прежде чем я успеваю подумать, почему сейчас. Оно мокрое. Вода льется
Один за другим включаются прожекторы, чтобы показать, что все оставшееся — это белые и черные тени. Запись музыки Ча-Ча снова включается.
«Я видела, как все это произойдет, во сне, — говорит Фертилити. — Ни единого мгновения мы не были в опасности».
Это то же самое, как их с Тревором океанский лайнер, затонувший лишь наполовину.
«На следующей неделе, — говорит Фертилити, — взорвется частная пекарня. Хочешь пойти посмотреть? Я видела, что погибнут как минимум три или четыре человека».
Мои волосы, ее волосы, моя одежда, ее одежда, на нас нет и следа огня.
Даниил, Глава Третья, Стих Двадцать Седьмой:
« … огонь не имел силы, и волосы на голове не опалены, и одежды их не изменились, и даже запаха огня не было от них».
Был там, думаю я. Сделал это.
«Поспешим, — говорит она. — Пожарные поднимутся сюда через несколько минут». Она берет мою руку в свою и говорит: «Пусть это Ча-Ча не пропадает даром».
Раз, два, ча, ча, ча. Мы танцуем, три, четыре, ча, ча, ча.
Разруха, спаленные рукава и брючины от одежды разбросаны по полу вокруг нас, потолок провис, вода все еще льется, все вымокло, мы танцуем раз, два, ча, ча, ча.
Вот такими нас и находят.
32
На следующей неделе должна взорваться бензоколонка. А еще из зоомагазина улетят все канарейки, сотни канареек. Фертилити предвидела все это в одном сне за другим. В каком-то отеле в этот момент течет труба. Неделями вода стекала внутри стен, размывая штукатурку, вызывая гниение дерева и ржавение металла, и в 15:04 в следующий вторник гигантская хрустальная люстра в центре вестибюля упадет.
В ее сне был скрежет свинцовых не помню уже чего, затем брызги штукатурки. Какая-то скоба оторвет головку проржавевшего болта. В сне Фертилити головка болта приземляется, шлепается на ковер рядом со стариком, несущим багаж. Он поднимает ее и вертит в ладони, глядя на ржавчину и на блестящую сталь в месте разлома.
Женщина, везущая свой багаж на тележке, останавливается рядом с мужчиной и спрашивает, ждет ли он очереди.
Старик отвечает: «Нет».
Женщина говорит: «Спасибо».
Портье за стойкой звенит в колокольчик и объявляет: «Следующий, пожалуйста!»
Коридорный делает шаг вперед.
В этот момент люстра падает.
Вот так все происходит в снах у Фертилити, и в каждом сне она видит новые детали. На женщине красный костюм, пиджак и юбка с золотым ремешком от Кристиан Диор. У старика синие глаза. На его руке, держащей головку болта, золотое обручальное кольцо. У коридорного проколото ухо, но он свою серьгу снял.
За стойкой портье, говорит Фертилити, стоят массивные французские часы эпохи барокко в вычурном корпусе из позолоченного свинца с ракушками и дельфинами, поддерживающими циферблат. Время 15:04.