Участковая для нечисти
Шрифт:
– Барышня…
– Что барышня?! Ты большой, а она маленькая!
Под укоряющим взглядом тяжело вздохнувшего Мельника орехи вначале потрескались, а потом и раскололись все, один за другим.
– Так лучше, барышня?
– Да. Намного. Но потом меня научишь? У меня опять ничего не получается!
– Научу, - кивнул Михаил.
– Ели не будешь так пропадать в никуда.
– А если буду?
– Учить будет некому.
– Ага. Это такой эвфемизм для выражения «Скворцова, ты меня в гроб загонишь?»
– Сугубо относительно, барышня, - глаза Мельника смеялись, когда он протянул руку Лиде.
– Поднимайся уж. Помогу с зельем. А потом со Штормом уже ты мне поможешь. Мне швы надо снять, а ты будешь утешать капризничающего проходимца.
– Он не проходимец! В том смысле, что я, конечно, помогу, но он хороший!
– Хороший он, кто ж спорит, барышня? Хороший проходимец.
– Миш! Звучит так, словно ты ревнуешь!
– опешила Лида. Слишком уж нотки в мужском голосе были сердито-красноречивыми. Да и в голову больше ничего не приходило.
– И ревную тоже, - легко признался Мельник.
– Барышня, мы что-нибудь делаем?
– Нет. Да. Не знаю! Не хочу знать.
– Беда с тобой, барышня. Никакого сноса нет.
– Фыр!
– И это весь ответ?
– Конкретизируйте в граммах сколько ехидства вам взвесить, мистер?
– вздернула насмешливо Лида нос.
Мельник хмыкнул:
– Пару килограммов трудолюбия. Вставай уж, барышня.
Взявшись за протянутую ладонь, Лида хотела покапризничать, но не успела. Михаил с легкостью потянул ее на себя. Да так неожиданно, что девушке пришлось упереться ладонью в мужскую грудь для того, чтобы устоять на ногах. Под рукой билось большое сердце. Ровно, спокойно. Размеренно.
Захотелось прижаться щекой, ловя это ровное биение не ухом, а всем телом.
И вообще, ну, разве можно же быть таким спокойным?!
У самой Лиды уже и губы болезненно колет, и горло пересохло, и сердце частит! А Михаил как будто бы не с девушкой рядом, а с принцессой, которая в лягушачьей форме по-прежнему перемещается. Поцелуй не сработал, сказка не закончилась хорошо. Помолвка разорвана, свадьбы не будет, с другим женихом сбежать не вышло… Все кувырком, вверх дном, непонятно, зло, обидно.
– Барышня?
Девушка молчала, не желая даже двигаться. Хотелось так стоять. И никуда, никуда, ни за чем.
А потом все же отступила. Попыталась.
Не пустил Михаил, порывисто обнял, оплел руками. Ничего не говорил, ничего не обещал. В любви не клялся, да и вообще… молчал. Вот только в этих медвежьих объятиях стало так спокойно, так правильно.
Словно вокруг невидимой защитой лег целый мир.
И самое сложное было не сказать лишнее. То, что говорить было нельзя. Потому что слишком великодушный Мельник может посчитать, что это что-то значит и для него.
Нужно было молчать. А вообще, нужно было как можно быстрее разорвать эти нежные и беспокойные объятия, слишком ласковые. Словно… Нет. Нет, нет! Лида категорически запретила себе даже думать о подобном развитии событий, но и кинуться прочь не получалось. Не привязана, а словно цепями его словами, его голосом, его глазами опутана…
Шаг друг от друга они сделали одновременно. И предпочли сделать вид, что ничего не случилось, ничего не было. Лишь минутная слабость, лишь минутное помутнение. А больше ничего…
– Зелье!
– пробормотала Лида, хватаясь за эту мысль как за соломинку.
– Зелье, - согласился с ней Михаил.
– А потом Шторм. Итак, барышня, с какой части зелья начать мне?
– Я даже и не знаю. Начни с выгонки из грибов. Только…
– Да, барышня?
– Я немного изменила рецепт. По памяти. В количественном выражении, в том числе.
– По памяти?
– удивился порядком Мельник.
Лида кивнула.
– Мне про это зелье бабушка когда-то рассказывала. И мы даже варили его. Так вот, тогда я растения услышала. Фиалку белую и колокольчик серебристую я тогда добавляла. И зелье не испортила! Только вот насколько улучшила - вопрос. Проверять зелье, как таковое, было не на ком.
– Ладно, барышня. Ну, фиалка еще понятно. Но колокольчики почему?!
– А чтоб я знала, - пожала плечами Лида.
– Возможно, когда-нибудь, так получится, что я смогу пообщаться с человеком, который тоже будет слышать растения. Тогда можно будет подойти к информации с научной точки зрения, систематизировать ее, хотя бы. Уточнить. Собрать все воедино. А пока…
– Придется использовать, как есть.
– Именно!
Котел чуть потрескивал. Воды внутри не было, ее предстояло налить чуть позже, даже позже некоторых трав. Михаил занимался самым сложным - возгонкой грибов. Лида, осторожно всыпав травы в разогретый котел, томила их в смеси молока и меда. По алхимической лаборатории плыл дивный травный дух. Колокольчики и фиалку нужно было добавить на этапе закрепления зелья.
Ощущения того, что они больше не одни, пришло значительно позднее, когда уже и зелье было закончено, и раны Шторма обработаны (возмущенное «Так нечестно, барин, вы валькирию привели, при ней стыдно!», Лида вспоминала еще долго!), а еще - стало понятно, что в небе пахнет снегом.
Ощущение было неправильным, с той точки зрения, что не некромантским. Кто бы ни пришел, это был не Гусар. Но даже так ни Лиде, ни Мельнику и в голову бы не пришло, кто прибыл к мельнице, кого именно им предстоит сейчас встретить.
Ранние сумерки уже собирались молочной взвесью вокруг мельницы. Хрусткий ледок успел упрочить свое влияние, затянув края пруда. Огромное мельничное колесо дремало, чуть поскрипывая на мощном ветре. Коричневую землю, прикрывала увядшая поздняя трава.
А вокруг собирались воины.
Не сказать было, что эти люди - спецназ полуночного мира. Несмотря на камуфляж, несмотря на то, что вооружены они были все поголовно автоматами и обычными пистолетами, несмотря даже на то, что они были в самых, что ни на есть современных бронежилетах - назвать их иначе, язык не поворачивался. Воины и все тут.