Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим
Шрифт:
Она для примера растворила в воздухе ближайшую, оказавшуюся жёлтой. За ней просматривался небольшой тамбур с ещё тремя дверьми того же цвета, но отличаясь оттенками.
— Порталы раскрывают определённую грань изучаемого. В них пространственно-временные нарезки. Управление голосовое.
Она замолчала, смотря на пока ещё ничего не понимающих учеников. Дима удержаться не смог и задал самый важный вопрос, по его мнению:
— Какая задача перед нами стоит? Не просто же мы там должны будем ходить и смотреть на этих гениев?
Сущность Разума несколько секунд внимательно
— В каждом человеке ещё при зачатии закладываются талант, гениальность и величие. Только мало кому удаётся раскрыть в себе эти компоненты. Тем более одновременно. Ваша задача — сформулировать правила: как, избегая случайности, развить в человеке талант, гениальность и сделать его значимой персоной для всего человечества. Притом гарантировано.
— Не поверю, что до нас никто не пытался это сделать, — по-старчески проворчал Дима себе под нос, отводя глаза в сторону, будто общаясь с внутренним «Я» и задницей чувствуя неподъёмность поставленной задачи. — И, как понимаю, это никому не удалось.
— Никому, — пропела Царевна-Лебедь, как само собой разумеющееся. — Только вы — не они. Вы особенные и собраны в непростую команду. Подумай над этим.
С этими словами сущность Разума, больше напустив тумана, чем что-то растолковав, не прощаясь, медленно уплыла в открытый проём. Жёлтая дверь появилась, как и прежде, скрывая за собой неадекватную училку, оставляя троицу в полной растерянности.
Все молчали. Дима мельком прошёлся по эмоциям коллег. В голове у Веры царил хаос. Мозг её был явно перегружен, и в данный момент девочка вряд ли могла адекватно думать. Она, похоже, и не думала, тупо уставившись сквозь прозрачную столешницу, ничего не видя при этом.
Танечка была потерянная и опустошённая. В эмоциях — обида до слёз. Дима даже растерялся, не понимая причины. Глаза её плавали, ни на чём не фиксируясь. Руки то и дело производили странные манипуляции, словно она хотела ими что-то сделать, но тут же забывала, что.
По её виду можно было предположить: Танечка только что потеряла что-то важное для себя. Или произошло нечто такое, что подорвало жизненные принципы, лишив опоры существования. А может быть, ей пришлось поверить в то, во что она верить отказывалась. Вот только факты припёрли к стенке, и она не понимала, что теперь делать.
Молчали минут пять. Диме это даже надоело. Он смотрел на своих сокурсниц, чувствовал их эмоции, но ничего конкретного про них сказать не мог. Он их абсолютно не понимал. Вспомнив свой первоначальный план, молодой человек решительно продолжил атаку, стараясь во что бы то ни стало заставить их хоть что-нибудь рассказать о себе.
— Ну что, продолжим знакомство? — скорее потребовал, чем спросил он, уставившись на Веру. — Я ведь не для красного словца ляпнул, что мы теперь все на одном звездолёте. И раз Царевна-Лебедь заявила, что мы не простая команда, а особенная, выкладывайте свои способности, коллеги. Думать будем, как их объединить. Мы отсюда не выйдем, пока не решим задачу, а решить её можно лишь сообща. И, как я понял, способности у нас всех далеко необычные. А выходить вперёд ногами мне лично что-то очень не хочется. Когда ещё представится такая уникальная возможность учиться у космического Разума — хозяйки целой звёздной системы.
Лицо медсестры, в отличие от Танечки, резко стало осмысленным. Похоже, об этой стороне своего положения она даже не задумывалась. Да она вообще, видимо, по-настоящему задумалась впервые с момента переселения из реального мира в виртуальный. Танечка же по-прежнему пребывала в стагнации.
— Это всё какой-то бред, — тихо прошелестела Вера, прервав звенящую тишину. — Это не может быть правдой. Я просто сплю, и это всё мне снится.
— Нет, девочка, это всё по-настоящему, — пресёк её упаднические изречения Дима, — и чем быстрее ты примешь этот мир, тем лучше для тебя. Так что рассказывай.
— Что рассказывать?
Она непонимающе подняла глаза на Диму.
— Всё, что касается твоего дара. Или даров, если их несколько. Мне надо понимать, в чём твоя особенность. И вообще, расскажи о себе всё, что считаешь нужным.
Девушка с минуту собиралась с мыслями. То рассматривая дрожащие руки, то стерильное окружение. Дима не мешал. Он ждал. Наконец брюнетка решилась, заговорив то ли как при собеседовании, то ли как на приёме у врача-психиатра.
— Меня зовут Вера. Мне двадцать лет. Три года назад была зверски изнасилована четырьмя одноклассниками, которых до этого считала друзьями. Сначала латали хирурги. Затем попала в психиатрическую клинику. У меня развилась стойкая мизофобия — брезгливость, доходящая до болезненного состояния. Всё, что связано с мужчинами, и сами они в первую очередь, воспринимается как нечто мерзкое и отвратительное. Даже словами не описать. Противны до потери сознания.
Девушка закрыла лицо руками и несколько секунд потратила на приведение своих эмоций в нулевое состояние. Затем откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и уже безэмоционально продолжила:
— После месяца отлёжки меня выписали. Но, как и многие, таблетки в скором времени принимать перестала. В результате впала в глубочайшую депрессию. На этой почве решила повеситься. Купила верёвку и отправилась совершать суицид на электричке подальше от города. Вбила себе в голову, что это надо сделать обязательно на берёзе и как можно дальше в глухом лесу, чтобы не нашли.
— Любопытная депрессия, — растерянно улыбнулся Дима, с интересом разглядывая красивую девушку. — Не сложилось впечатление, что кто-то как за ручку отвёл?
— Угадал, — жёстко рыкнула Вера, открывая глаза и укоризненно зыркнув на Диму, всем видом давая понять, что ей не нравится, когда перебивают. — Так и было. Как только углубилась в лес и нашла толстую берёзу, то в момент прикосновения к ней в меня вселилась Берегиня.
Дима аж рот раскрыл и глаза выпучил от услышанной небывальщины. И если бы он этой небывальщиной не занимался последние три года, то в жизни бы не поверил. Поэтому перебивать не стал, но состроил такую вопросительную физиономию, что она вынуждена была пояснить: