Ученье - свет, а неученье - тьма
Шрифт:
— Так, — от женщины так и шибало дикой смесью страха, надежды и неверия. — Так вы принесли противоядие или…
— Или. — я кивнул на диван. — Ложитесь.
Рианна с сомнением посмотрела на меня, а точнее на мою ауру, но все же улеглась на диван. Я же прикрыл глаза и потянулся намерением в её ауру.
Тот, кто дал жене и дочери Корзина отраву, отлично разбирался в зельях.
Я видел эту пакость, как черную кляксу, расположившуюся под печенью и протянувшую свои щупальца ко всем жизненно важным органам.
И что-то мне подсказывало, что еженедельное противоядие не только не ослабляло эту «кляксу», но ещё и подпитывало её.
Эдакая бомба замедленного действия, которая с каждой неделей становилась все сильнее, но взрыв постоянно откладывался.
— Сейчас может быть больно, — предупредил я, вооружаясь своим призрачным кинжалом.
Пусть мой класс был насильственно сменен, и исцелять так же эффективно, как раньше, я не мог, но умение уничтожать что бы то ни было никуда не делось.
И я, щедро зачерпнув энергию Смерти, плеснул её прямо в кляксу.
Рианна тут же выгнулась дугой и страшно закричала, но единственное, что я мог — закончить эту пытку побыстрее.
Женщина кричала от боли, энергия Смерти послушно разбегалась по всей кляксе, пока что не уничтожая её, а я ждал подходящего момента.
— И раз, — пробормотал я, дождавшись, когда моя энергия доберется до конца всех без исключения щупалец «кляксы».
Получив команду на активацию, энергия Смерти принялась уничтожать «кляксу» со всех сторон — таким образом я хотел убедиться, что какое-нибудь щупальце не оторвется и не затеряется в организме.
— И… два!
Дождавшись, когда вся без исключения клякса обратится в прах, я стремительно обогнул диван, упал на колени и, приподняв жену Корзина, вонзил кинжал ей в бок.
— Ох… — Женщина дернулась, но призрачный кинжал уже вытянул все оставшиеся после кляксы отходы. — Вы же…
— Всё, — я устало поднялся на ноги и просканировал её ауру. — Отрава уничтожена, что до вашей раны, прошу простить. Других способов вывести оставшиеся… шлаки, я не видел.
— Переживу, — отмахнулась Рианна, принимая сидячее положение.
В её руках появился пузырек, и она, не обращая внимания на проколотое платье, щедро плеснула зелье на ранку.
— Неплохое зелье регенерации, — заметил я, наблюдая за тем, как стремительно затягивается сделанный мной прокол.
— Знаете, — женщина, на щеках которой заиграл румянец, неверяще покачала головой. — В какой-то момент я подумала, что вы совсем не тот, за кого себя выдаете. Но сейчас…
Она порывисто поднялась с дивана и сложила пальцы в сложную мудру.
Мгновение, и её фигуру окутал освежающий ветерок.
— Сейчас я понимаю, что вы действительно смогли справиться с этой мерзостью! Но как вы смогли меня вылечить?
В памяти тут же всплыл разговор, случившийся в Бастионе, вот только я хоть и с трудом, но удержался от того, чтобы провалиться в воспоминания.
— Я и не вылечил, — говорить это было неприятно, но нужно. — Я просто убил заразу.
— Вот оно что, — Рианна с прищуром покосилась на мою ауру. — Впрочем, кто я такая, чтобы вас судить. Вас послал Мастер Самди?
— Нет, — мрачно отозвался я, чувствуя, как одно упоминание об учителе Сиама опускает настроение в ноль. — Ведите к Диане.
Видимо, Рианна что-то такое поняла, поскольку тут же замолчала и повела меня к дочери.
Диана оказалась на втором этаже в просторной комнате, залитой солнечным светом.
Было видно, что девочке больно, да и отраву она переносила в разы хуже, чем её мать, но, тем не менее, на её лице играла улыбка.
— Ди, это дядя Александр. Он… Он пришел нам помочь.
— Здравствуйте, дядя Александр, — девчушка даже голову поднять не могла, но тем не менее приветливо мне улыбнулась. — Вы папин друг, да?
— Сослуживец, — поправил я девочку, чувствуя, как в горле застревает комок. — Скоро все будет хорошо.
— Мама поэтому так кричала? — от наивного взгляда ребенка мне выворачивало всю душу.
— Мама кричала, потому что было больно, — я развел руками. — Но по-другому не получится.
— Я понимаю, — кивнула Диана и снова улыбнулась.
— Чему улыбаешься? — не удержался я от вопроса. — Из того, что я вижу, тебе и так больно. И даже те зелья, которыми поит тебя мама, лишь приглушают её на время.
— Нужно радоваться каждому моменту, — девочка посмотрела на меня, как на несмышленыша. — Ценить каждый миг жизни. Так папа говорит. Человек предназначен для счастья. Поэтому во всем нужно искать положительные стороны.
— И какие же положительные стороны в твоей болезни? — не выдержал я. — Постоянная боль и слабость?
— Боюсь, вы не поймёте, дядя Александр.
Диана посмотрел на меня своими ясными глазами и снова улыбнулась.
— А ты попробуй, — не знаю почему, но меня настолько задели слова этой маленькой девочки, что я забыл и про Рианну, и про Самди, и даже про грядущее Вторжение.
Казалось, что сейчас эта маленькая девочка скажет что-то важное. Что-то такое, до чего не смогли додуматься взрослые дяди и тёти, но смог понять ребёнок.
— Да, мне больно, но теперь мы каждый день играем с мамой в разные интересные игры. Да, я чувствую слабость, но от этого мой дух становится крепче. Да, я сижу в комнате, но от нечего делать я уже научилась читать и освоила нулевой круг стихийных плетений.
Я с удивлением посмотрел на Рианну, и та с гордой улыбкой кивнула.
— А ещё мама научилась варить зелья, и в прошлом месяце вылечила соседского мальчика от бешенства. С нами раньше мало кто общался, но теперь соседи приходят почти каждый день.