Ученик чародея (Часть 1-6)
Шрифт:
Он не пытался бодриться. Покорно проглотил порошок, поданный ему Белой Исааковной, и запил его целым стаканом воды. Как был, в костюме, повалился поверх кружевного покрывала и надвинул подушку на голову, чтобы избежать расспросов жены. Ему и в голову не приходило, что жена знает все. Знает, что вчера, после того как съезду стали известны кандидаты в Совет, предлагаемые партгруппой, в Центральный Комитет КПЛ приехало несколько делегатов, представлявших на съезде портовых рабочих лиепайского порта. Они спросили: известно ли руководящим органам партии, что выдвигаемый в Совет промкооперации Ян Мутный во времена ульманисовской диктатуры, являлся одним из активных функционеров лиепайского отделения желтого Вселатвийского профсоюза, состоявшего на откупе у судовладельцев и предпринимателей. Двое делегатов нынешнего съезда лично знали Мутного в те времена. Они тут же подписали официальное заявление в ЦК. Заявление должно было быть расследовано. Прежде всего следовало услышать от самого Мутного, почему он
Старший контролер Лукс весь вчерашний вечер напрасно ожидал появления Мутного. Нужно было откладывать выборы или снять кандидатуру Мутного. Экстренно собранная партгруппа съезда решила не рекомендовать Мутного в Совет: заявление бывших грузчиков лиепайского порта звучало убедительно. Дело Мутного должно было идти своим чередом в партийном порядке.
Побывав в ЦК, Ян Петрович понял: придется сдать партийный билет. Это было ясно. Но как только мысль доходила до этого пункта, все начинало казаться невероятным: если бы не сокрытие темного факта биографии, то сам по себе факт принадлежности к Вселатвийскому профсоюзу не помешал бы ему плодотворно работать и заслужить доверие народа. Как часто бывает в таких случаях, мысленный вопль "черт меня дернул скрыть" был единственным отчетливым пунктом в мешанине, заполнявшей мозг. Снотворное не прекратило работы мозга. Сквозь муть полусознания давило что-то темное и тяжкое. Преодолевая дремоту, он вдруг вспомнил: на даче у него - этот... Строд! И второе "черт меня дернул" прорезало мозг. Мутный встал, подошел к окну и дернул штору так, что ее оборванный край неуклюже повис поперек окна. Улица шумела все еще продолжающимся, невыносимо длинным нынче днем. Мутный взглянул на часы: оказывается, он проспал всего пятнадцать минут. Это со снотворным-то!.. Что же заставило его вскочить?.. Что?.. Ах, да - Строд на даче!
Шаркая, словно прошел сто километров, Мутный поплелся из комнаты в комнату. Ему нужен второй ключ от дачи. Сейчас же нужен ключ! Он обошел все пять комнат - в квартире царила та самая тишина, которой он прежде так гордился, как признаком респектабельности. Но теперь эта тишина казалась ему не аристократической, а могильной. То, что жена ушла в такой день, казалось признаком конца. Именно конца!.. Однако... Что?.. Ах, да: он должен немедленно избавиться от этого типа, сидящего на даче. И в такой день, когда могут... Что могут?.. Нет, нет, это уже глупости! Никто ничего не смеет подумать об Яне Мутном! Кто смеет заподозрить?! Да, но если уж выяснилось, что он скрыл свою принадлежность к желтому профсоюзу?.. Всего-навсего?! Ведь никто же не называл преступниками людей, когда-то входивших в это объединение. Почему же так преступно глупо получилось у него?.. Неужели потому, что открыть свое членство во Вселатвийском профсоюзе - значило сказать только десятую долю того, что нужно было открыть! А забастовка рабочих - сторонников рижского ЦБ в лиепайском порту, а срыв этой забастовки силами штрейкбрехеров, поставленных Вселатвийским профсоюзом? А его, Яна Мутного, участие в этом?
По мере того как приходили воспоминания, Яну Петровичу делалось все более не по себе: совсем, совсем некстати на даче у него торчит этот Строд!.. Да и Строд ли он вообще?.. Может быть, самое правильное позвонить в Комитет Государственной Безопасности и сказать, что он заманил к себе на дачу подозрительную личность?.. Нет, глупо! Как только возьмут Строда, он начнет болтать и наплетет еще невесть что, о чем, может быть, забыл сам Ян Петрович и что было бы совсем некстати в нынешней ситуации... Нет, нет! Подальше от КГБ. Еще удастся как-нибудь ликвидировать все это своими силами... Нужно только поскорее отделаться от Строда. Для этого нужен ключ от дачи... Ключ от дачи... Ключ от дачи! Немедленно ехать в Лиелупе, и если там еще нет Строда, вызвать милицию: пусть он, подходя к даче, увидит милиционера - это отобьет у него охоту лезть туда... Да, да, вот верный план! Но куда же Бела девала ключ? Ян Петрович судорожно рылся в туалете жены, отыскивая второй ключ от дачи. Сколько дряни женщина способна напихать в туалет! Он и не подозревал, что у Белы есть все эти кремы и мази, всякие приспособления для завивки, мытья, сушки волос и невесть для чего еще! Какая суета сует, кажущаяся сейчас лишней, вовсе не нужной для нормальной жизни нормальных людей! И конечно, как всегда, вперемешку с помадой и подвязками, квартирные и телефонные жировки (это вместо того, чтобы бережно складывать их в одно место!); рецепты врачей и кулинарок (вместо того, чтобы аккуратно наклеивать их в тетрадь); записки, письма... (вместо того, чтобы сжигать их). И даже вон какое-то длинное-предлинное заявление... Какая-то копия? Нет, черновик, очевидный черновик заявления... В ЦК?... Совсем странно: какие дела у Белы с ЦК, о которых не знал бы он, ее муж? Как ни торопился Мутный отыскать ключ от дачи, внезапно возникшее любопытство взяло верх: взгляд с привычной легкостью бюрократа побежал по неразборчивым строкам, наскоро, видимо, в волнении, набросанным его женой. Но чем дальше он читал, тем медленее двигался его взгляд. Наконец, остановился совсем. Рука, державшая лист, опустилась. Потом через силу снова поднял лист к глазам и принялся еще раз читать уже прочитанное.
Но какова Бела, какова эта тихоня с ее идеалом "респектабельной" жизни! Донос на "Яна Мутного"! Он стал для нее всего только "Яном Мутным"! Ненависть горячей волной залила мозг: попадись ему сейчас Бела, она узнала бы, что такое кулак грузчика, - одним ударом он свалит ее с ног, будет бить и топтать. Проклятая баба!.. "Ян Мутный"!.. Дай только время избавиться от Строда, и он покажет доносчице, чего стоит измена "Яну Мутному"! Уже одетый, собравшись было уходить, он вдруг вспомнил о глухой старухе. Он прикажет ей впустить Белу в дом, запереть дверь и убрать ключ, чтобы жена не могла сбежать до его возвращения из Лиелупе. И уж тогда...
Ян Петрович быстрыми шагами направился к каморке прислуги, но, отворив ее дверь, остановился как вкопанный: на убогой постели лежала вовсе не старуха, а на спине, с беспомощно повисшей к полу рукой, вытянулась Бела Исааковна. Ее лицо, каким он никогда его не видел, было похоже на маску покойницы - бледное, с заострившимися чертами, с глубокой складкой страдания вокруг рта. На комоде, у изголовья, стоял наполовину опорожненный стакан с водой и валялась стеклянная трубочка из-под лекарства. Когда прошло первое удивление Яна Петровича, он сделал было шаг в каморку: он мог сейчас же расправиться с Белой Исааковной, сделать все, что собирался сделать по возвращении с дачи. Стараясь не шуметь, осторожно замкнул дверь, вынул ключ из замка и, просунув в щель под дверью, ударом ноги толкнул в каморку как можно дальше. Несколько времени постоял у двери, опустив голову, тупо глядя в пол.
Наконец, входная дверь без шума затворилась за Мутным. Покинутая им квартира представляла собою удивительную картину: все ящики письменного стола, шифоньера, комода были выдвинуты, ил содержимое в беспорядке раскидано по полу. В кабинете на газовом камине - гордости "аристократического" быта Яна Петровича - громоздилась гора пепла. Огонь широкой горелки был погашен. В комнате стоял чад горелой бумаги, все больше перебиваемый запахом газа, продолжавшего выходить из незакрытой горелки в камине.
86. ДАЧА В ЛИЕЛУПЕ
Начинались сумерки, когда Мутный сошел с поезда на платформе Лиелупе. Накрапывал дождь, и Ян Петрович поднял воротник пальто. Право, он поднял воротник и надвинул на уши шляпу только из-за дождя, а вовсе не для того, чтобы его труднее было узнать. Он шел прямо через лес, неудобным, но самым коротким путем: лишь бы поскорее перехватить проклятого Строда! Оскользаясь на корнях сосен, увязая в зыбком песке, с иглами хвои, набившимися в ботинки, Мутный бежал, задыхаясь. Этот отвратительный тип, наверное, рыщет вокруг дачи! А может быть, нарушив приказ Мутного, разлегся на диване в комнате Яна Петровича, уверенный в своей безопасности. Ян Петрович приостановился на углу своей улицы и осмотрелся: ставни дачи затворены, калитка на запоре. Нарочито не спеша подошел к палисаднику на случай, ежели его кто-нибудь видит. Стукнула щеколда, звякнули стекла балконной двери. Если "Строд" уже здесь - он это непременно услышал.
Ян Петрович хотел было выйти во двор, чтобы снаружи оглядеть чердак: если что-нибудь подозрительное увидит он, то значит могли сто раз увидеть и другие. Но тут же подумал, что соседи могут заметить и его самого разглядывающим чердак. Все еще нерешительно переступил порог столовой. Тут ему показалось, что за его спиной кто-то есть. Быстро обернулся и в испуге попятился: он не знал этого человека. Строд тут не один? Немедленно, как можно скорей выгнать этих людей!
– Отдайте ключ и немедленно вон!
– резко проговорил он, как умел приказывать, когда сердился.
– Ваш ключ?
– спросил незнакомец.
– Не валяйте дурака, - прикрикнул Ян Петрович совершенно так же, как сегодня утром на него самого цыкнул Строд.
– Ключ!
– О каком ключе вы говорите?..
– спокойно спросил незнакомец и вдруг рассмеялся: - Ах, вот оно что: вы отдали ему ключ.
– И сразу став серьезным, также спокойно и твердо сказал: - Садитесь!
В третий раз за этот день ноги Яна Петровича отказались его держать. Зубы Яна Петровича еще стучали по краю поданной ему чашки с водой, когда незнакомец, приготовив бланк, задал первый вопрос: