Ученик чародея (Часть 1-6)

Шпанов Николай

88. ЕСЛИ БЫ ГЛАЗА ГОВОРИЛИ!

Ходатайство защиты о доследовании дела было удовлетворено. Вся последующая работа Грачика велась под непосредственным наблюдением Яна Валдемаровича Крауша. Генеральный прокурор часто присутствовал на допросах, ничем, однако, не нарушая хода мысли Грачика и не вмешиваясь в его действия. Взвесив все, что ему сказал когда-то по поводу этого дела Спрогис, Крауш решил сам выступить с обвинением в предстоящем процессе. Но и на этой заключительной стадии следствия Квэп, несмотря на абсурдность такого поведения, продолжал искать спасения в отрицании даже того, что он Квэп, что он Строд, что он Винд.

В дополнение ко всему он стал плакать. Слезы без конца и по всякому поводу, а иногда и без повода представлялись ему средством защиты. Он тихо обливался слезами или громко рыдал, выжимая из себя неиссякаемый запас слез. Грачик решил еще раз быстро пройти по всему делу:

– Проследим ваш путь с момента появления в окрестностях Риги, - сказал он Квэпу.
– Вы приехали на остров у озера Бабите...

Квэп отрицательно качнул головой.

– Вы пришли на явочную квартиру на старой мызе.

– Отрицаю.

– Вы вступили в контакт с Линдой Твардовской, проживавшей на мызе по документам Эммы Юдас.

– Отрицаю.

– Вы наладили связь с уголовником Василием Крапивой и завербовали его в помощь себе для убийства Круминьша.

– Отрицаю.

Грачик молча нажал кнопку звонка и сказал вошедшему сотруднику:

– Введите Твардовскую, - и быстро обернувшись к Квэпу: - Вы были у жены на острове в тот самый вечер, когда совершили покушение на мою жизнь, отправив меня на дно Лиелупе.
– Грачику показалось, что в глазах Квэпа промелькнуло что-то вроде злобного торжества. Но он молчал.
– Отвечайте же, Квэп!

– Я никогда не был на острове... не совершал покушения.

Грачик положил перед Квэпом кусок картона, где, прикрытый целлофаном, был наклеен окурок.

– Это ваш окурок, я взял его из пепельницы на столе у Твардовской, когда вы убежали через заднюю дверь дома.

– Это не мой окурок.

– Нет, ваш! Вот доказательство.
– Грачик выложил перед Квэпом второй картон с целой коллекцией бережно расклеенных окурков. Концы их были искусаны.
– Это вы курили у меня, на предыдущих допросах. Все папиросы носят следы тех же зубов, которыми был надкушен и кусок мыла в доме некоего Винда в Цесисе... Помните такой случай?.. "Винду" захотелось для верности намылить сделанную на веревке удавку... Да, да, ту самую удавку, которой вы намеревались задушить Мартына Залиня... Может быть, вы не помните и этого?

– Отрицаю...
– с механической монотонностью пробормотал было Квэп, но тут вспомнил, что в зубах у него и сейчас зажата папироса. Он с испугом выхватил ее изо рта и швырнул в пепельницу. Потом, спохватившись, взял окурок размял его. Все это он, не смущаясь, проделал на глазах у Грачика.

– Это не мои окурки!
– сказал Квэп.
– Я никогда не курил ваших папирос.

Обескураженный такой наглостью, Грачик несколько мгновений так смотрел на своего подследственного, будто не понимал, как может мыслящее существо, так или иначе homo sapiens1, а не просто животное о двух руках и двух ногах быть таким последовательно тупым и тупо последовательным.

– И попытка утопить меня - тоже не ваших рук дело?
– негромко, как будто из последних сил, спросил Грачик.

– Нет.

– И вот это, - Грачик выбросил на стол гребешок с поломанными зубьями, - не принадлежало вам?

– Нет.

– А между тем, - с новым зарядом терпения продолжал

Грачик, - по застрявшим на этом гребне волоскам эксперты установили, что он ваш.
– И не обращая внимания на то, что Квэп равнодушно пожал плечами: - Вы выронили этот гребень, когда лежали под моей машиной и разъединяли тормозные тяги вот этим ключом. Вы думали, что я стану спускаться с берега в "Победе" и вместе с нею нырну на дно реки.
– Грачик положил перед Квэпом разводной ключ.
– Разъединив тяги, вы бросили ключ в кусты... Не сообразили, что нужно было забросить в реку и это орудие преступления.

– Все, все отрицаю.

Ввели Линду Твардовскую.

– Вы не объясните нам, Твардовская, - обратился к ней Грачик, но она перебила:

– Я не Твардовская, а Юдас.

– Хорошо, не спорю: Юдас-Твардовская, объясните, почему на заброшенной и почти догола ободранной мызе появилось такое нарядное зеркало? Золоченая рама и прочее...

Твардовская посмотрела на Квэпа.

– Он объяснит.

– Нет, Твардовская, - твердо проговорил Грачик, - я хочу выслушать это и от вас.

Она с пренебрежением подняла одно плечо и, затушив окурок, сказала:

– Он купил его в комиссионке, в Риге. По его мнению, было вполне естественно, чтобы у меня стояло зеркало. В раму вделали второе стекло словно бы заднюю сторону зеркала. Это стекло покрасили суриком. Между стеклами он хранил деньги.
– Она вздернула подбородок: - В жизни не видела столько денег. Тысяч на сто советских, доллары, фунты. Мне хватило бы на всю жизнь... и с покрышкой.

– Что скажете, Квэп?
– спросил Грачик.

– Отрицаю.

– Хорошо, - сказал Грачик, - пусть уведут Твардовскую...- Вот что, Квэп у нас есть три следа ваших пальцев: заржавевший оттиск на пистолете "вальтер", оттиск на этом самом зеркале и ваш собственный, взятый при аресте, - они тождественны... А теперь, Квэп.

– Прошу не называть меня Квэпом, - ворчливо запротестовал Квэп.
– Я это отрицаю.

– Вы отрицаете даже то, что вы - это вы?

– Я-то - я. Но я не Квэп. Квэп погиб под поездом.

– Вас опознала Твардовская. А уж ей ли вас не знать?
– Грачик улыбнулся и посмотрел на Крауша, сидевшего с каменным лицом. Не выдавая своих чувств, прокурор следил за происходившим. Он был доволен тем, что вошел в дело сам. Это оказалось не только полезно, но просто интересно. Удивительный тип этот Квэп. Насколько он возмущал Крауша, в такой же мере его радовала работа молодого следователя.

Крауш с удивлением смотрел на Квэпа: по-видимому, слова Грачика об опознании Твардовской нисколько не смутили Квэпа. Действительно, тип более чем удивительный!

Но еще больше потрясло его, когда на очной ставке с Йевиньшем, прямо указавшим на шрам на шее Квэпа и напомнившим преступнику о происхождении этой приметы, Квэп даже не обернулся к портному, будто вовсе его и не слышал.

– Значит, вы утверждаете, что Квэп погиб под колесами поезда, - в который уже раз терпеливо повторил Грачик.
– Что ж, я, может быть, и поверил бы вам, если бы вы сказали мне, откуда вам известно об этом происшествии и о том, что погибший именно Квэп?
– Кажется, Квэп понял, что на этот раз он проговорился. Он вскинул было на Грачика злобно-растерянный взгляд, но тотчас же опустил его и не ответил на вопрос.
– И тут не хотите отвечать? Ясно же: вы попались!