Ученик Смерти
Шрифт:
Второй плюс — я действительно не умру. А идиот, который сейчас стоит передо мной и растерянно хлопает глазами, сдохнет. Причем, сдохнет очень скоро.
Веревка обвила шею. Либо его задушат, либо повесят, либо он сам с собой что-то сотворит. Но это вряд ли. Такие мелкие, ссыкливые крысы очень любят жизнь. Значит, парню все же помогут с ней расстаться. Чернота веревки плотная, весьма отчетливая. Это говорит об очень, очень коротком сроке жизни, который у придурка остался. Я бы даже сказал, и часа не протянет. Значит… Значит есть шанс, что меня найдут. К примеру,
— Черт… — Убийца вдруг отступил назад, схватил табуретку, стоявшую рядом, а потом уселся на нее, продолжая внимательно и настороженно разглядывать меня.
Я его метания, в принципе, понимал. Первый раз и правда крайне волнительно. Но следить за ним было скучно. Человек скоро сдохнет. Человек мне больше не интересен. Тем более, я даже не могу ничего из его смерти почерпнуть. Бесполезное существо, одним словом.
Поэтому, пока идиот пялился на меня, я пялился на окружающую нас действительность.
Это был… наверное, дом. Маленький, крохотный даже. Мы находились в комнате, которая выполняла функцию и спальни и кухни. Засраный диван, грязный стол, гора посуды возле раковины…
За окном виднелись кусты. То есть этаж — первый. Значит, точно не высокое строение.
Нет, в принципе некоторые части улиц и домов я успел, хоть и с трудом, рассмотреть еще в тот момент, когда этот придурок бежал с коляской по тротуару, максимально быстро удаляясь от места, где оставил Марину.
Он несся как угорелый и свернул в первую же подворотню. Потом мы двигались по грязным, унылым улицам. Я так понял, по улицам, принадлежавшим неблагополучному району. Что-то типа трущоб. Это вполне логично. В таких местах всем насрать на человека, который куда-то бежит с детской коляской.
Мог ли я заорать, пока мы были среди людей? Мог. Но что это даст? Да мало ли, по какой причине надрывается ребёнок. Может, он есть хочет, может, обосрался. А заботливый папаша, кстати, поэтому и бежит. Чтоб быстрее добраться домой и переодеть ребёночка.
— Фу… Какая же здесь у тебя грязь и вонь…– Я недовольно скривился, закончив беглый осмотр.
— Млять… Почему ты настолько спокойно сидишь? Не плачешь? Почему бубнишь что-то на своём детском, непонятном языке, хохочешь…фильм ужасов просто какой-то… Долбаный «Омен». — Горе-убийца по-прежнему оставался на табуретке и приступать к выполнению задания не спешил.
Ммммм… У парня с башкой совсем туго. Он задает эти вопросы годовалому ребёнку? И что, в его понимании я должен делать? Я же, Великая Тьма, ребенок! Чисто теоретически, я не понимаю, что происходит. Не понимал бы, если бы являлся настоящим младенцем.
— Так… Позвоню-ка сначала дамочке… Денег пока что нет. Да! Точно. А то заказ выполню и все. Кинет она меня. Знаю я этих богатеньких цыпочек.
Парень вскочил на ноги и вытащил из кармана маленькую, плоскую, чёрную штуковину. Я видел такую в журнале. Потом спрашивал одного охотника. Он сказал, мол это у них — для связи. Можно говорить с человеком, который находится на другом
— Але! Да, я! — Гаркнул горе-убийца в телефон, после того, как прижал его к уху и пару секунд молча чего-то ждал. — Все, он у меня. Вон, сидит рядом, в коляске. Что значит, почему жив? Почему до сих пор я не вижу денег на счету? Да какое «на слово». Не верю я на слово…Сначала денежки, цыпа.
Парень сплюнул прямо на пол, вызвав у меня очередной приступ брезгливости, а затем развернулся и направился к двери, за которой предположительно был сортир. По крайней мере, думаю, не просто так он начал на ходу расстегивать ширинку. Хотя… Чего взять с идиота? Может, без штанов собрался разгуливать.
Бедолага явно боится. Боится совершить то самое, первое убийство. Поэтому тянет время. Настраивается. Люди… Какие же они жалкие…
Я снова повертел башкой, рассматривая жилище горе-убийцы. Не сомневаюсь, этот идиот вполне мог притащить меня к себе домой.
И в этот момент мое внимание привлекло… зеркало! Да. Здесь было зеркало. Как я сразу не заметил? Оно висело на двери узкого шкафа, стоящего в углу комнаты. Вот! Это шанс посмотреть на себя. Скоро придурок сдохнет, меня найдут и все. Я опять не увижу ни хрена. А мне хотелось понимания. Что со мной не так?
Я прислушался к звукам, которые доносились из-за двери туалета. Журчание, ругань с невидимой собеседницей — именно то, что надо.
Наклонился через специальную перекладину, крепившуюся на уровне живота, наверное, чтоб ребёнок не выпал, и посмотрел вниз. В принципе, не очень высоко…
Потом одной рукой нащупал механизм, который отщёлкивает эту перекладину, и спокойненько убрал преграду.
Слезть с коляски тоже получилось быстро. Просто спустился вниз, словно маленькая обезьянка бродячьего цирка, держась руками за ткань коляски. Два скольжения и все, уже стою на полу.
Чисто машинально не опустился привычно на четвереньки, а почему-то остался на ногах. Правда, руки не убирал. Так и держался за коляску.
Интересно… А если попробовать… Я осторожно сделал маленький шажок. Качает из стороны в сторону, задницу вниз тянет, но вроде бы не падаю…
Потом еще один шажок. Второй. Третий. Выходило, конечно, не сильно хорошо. Со стороны я, наверное, напоминал пьяного человека. Меня так же мотыляло то вправо, то влево.
— Так… Ладно… Рискнем…
Я собрался, сосредоточился и рванул вперед. Добежал прямо до шкафа, шлепнул на зеркало обе ладони, а затем с интересом уставился в отражение.
— И все?! Это — все?! Серьёзно?!
Честно говоря, единственное чувство, которое испытал, глядя на детскую физиономию, смотревшую прямо на меня, — разочарование.
Я то думал, меня ждет нечто ужасное. Так они все охали, ахали и пугались. А тут…
Глаза. Всего лишь глаза. Да, они выглядели, наверное, для простых людей, никогда некромантов не встречавших, более чем странно. Глаза были черными. Не в смысле цвета радужки. Нет. Радужки вообще не было. И белка не было. Просто оба глаза полностью заполняла чернота.