Училка и Чемпион

Малиновская Маша

Я зажмуриваюсь, пытаясь унять дрожь, но Мирон уже стоит передо мной как стена. Он шагает вперёд, заслоняя меня своим телом, и его фигура мгновенно становится угрожающей. Плечи напряжены, руки сжаты в кулаки.

— Какое у вас дело к неё? — его голос звучит низко, почти рычаще. — Валите, пока ноги целы.

Парни замолкают на секунду, явно оценивая ситуацию, и один из них, видимо, решает, что силы неравны.

— Ладно, мужик, не кипятись. Мы просто пошутили. — Один из них пятится назад, а второй кивает, не сводя глаз с Мирона. — Пошли отсюда.

Они

разворачиваются и исчезают в темноте, оставляя меня с Дорофеевым посреди площадки. Я сглатываю и только сейчас понимаю, что всё ещё дрожу. Мои ноги словно ватные, я едва держусь на них.

— Ты в норме? — Мирон поворачивается ко мне, и я чувствую, как его рука мягко ложится мне на плечо. Это прикосновение внезапно не раздражает, а кажется таким… таким надёжным и желанным сейчас.

— Я… да…. — шепчу я, но голос предательски дрожит.

Рядом слышится мягкое рычание, и я резко поворачиваю голову. Из тени появляется Линда — огромная колли, которую я уже видела у Дорофеева дома. Она останавливается рядом. Настороженно принюхивается в ту сторону, в которую ушли парни, и снова глухо и угрожающе рычит.

— Так вот чего ты занервничала, Линда, — кивает Дорофеев. — Испуганной Кошкой запахло? Умница.

Мирон усмехается, видимо, уловив мою реакцию.

— Она тоже тебя защитит, если что, — говорит он с улыбкой, но в его голосе всё ещё остаётся лёгкое напряжение. — Если раз признала за свою, то всё, теперь ты её человек. А она редко к кому так с дружбой бросается.

Я наконец делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Его присутствие, этот сильный, уверенный человек рядом, да ещё и собака, которая так преданно стоит около хозяина, помогают вернуть контроль над собой.

— Спасибо, — выдыхаю я, понимая, что мои ноги всё ещё дрожат, но уже не так сильно. Смотрю на собаку и понимаю, что к ней тоже испытываю признательность. — Я… не знаю, что бы я сделала, если бы не ты.

Он качает головой.

— Не нужно благодарить. Просто не ходи одна в таких местах. — Он внимательно смотрит на меня, и его голос смягчается. — Давай я провожу тебя домой.

Я киваю, осознавая, что не хочу сейчас идти одна.

До моего дома совсем недалеко, поэтому доходим мы быстро. Разговариваем немного, просто перебрасываемся парой фраз про успехи Игоря в школе, о том, как у него складывается в классе с ребятами и с на уроках с учителями. Линда плетётся рядом с моей стороны, и я даже, прости меня Кася, несколько раз глажу её по длинной, шелковистой шерсти.

Когда подходим к моему подъезду, я останавливаюсь и поворачиваюсь к Дорофееву.

— Мирон, спасибо большое, — закусываю губы, чувствуя себя смущённой. — Я правда не знаю, что было бы, если бы не вы с Линдой. И.… там в кафе я была слишком груба. За это тоже извини, ладно?

— Угу, — кивает он и идёт в подъезд, кивнув мне.

— Эмм.… — хлопаю глазами растеряно. — А ты куда?

— Проведу до квартиры, — пожимает плечами и смотрит так, будто не понимает, чему я удивляюсь. — Вдруг с тобой ещё что-то случится. Надо проверить, насколько у вас

тут безопасно вообще в подъезде.

Внезапно мне совсем не хочется спорить. Я послушно иду за ним в свой подъезд, ощущая, как лицо начинает заливаться жаром смущения.

17

Мы поднимаемся по лестнице, и с каждым шагом я чувствую, как внутри меня нарастает напряжение.

Ну вот, теперь Дорофеев окажется у меня дома.

Всё будто пошло не по плану, и я уже не знаю, как вести себя. Я украдкой поглядываю на его спокойное лицо. Кажется, его ничто не смущает. Линда идёт рядом, тихо ступая мягкими лапами по ступеням подъезда.

Вот и моя дверь. Я останавливаюсь, достаю ключи и неуверенно поворачиваю их в замке, стараясь не выдать дрожь в руках. Мирон стоит рядом, наблюдая за мной с видом, будто его не смутить ничем.

— Ну всё, я дома, — говорю, откашлявшись.

— Я буду без сахара.

Смотрю на него вопросительно, на что он повторяет абсолютно невозмутимо.

— Чай буду без сахара. А пока ты делаешь, проверю замки на твоей двери. На первый взгляд они выглядят дерьмовыми.

Супер. Так ещё мои замки никто не оскорблял.

Но отказать в гостеприимстве мне не позволяет то ли благодарность за спасение, то ли воспитание, то ли ещё что-то, и я вхожу и, открыв дверь шире, приглашаю Дорофеева.

— Входи.

Он кивает, заходя в квартиру, пока я клацаю выключателем, и лишь потом вспоминаю, что электричества нет во всём районе. Поэтому приходится снова включить фонарик на смартфоне.

Взгляд Дорофеева скользит по прихожей, а затем он поворачивается к двери, закрывает её и тут же проверяет замок. Ощущение, что Мирон просто обязан всё контролировать, усиливается, когда он хмурится, изучая дверной замок.

— Ты серьёзно? — его голос звучит с ноткой недовольства. — Этот замок вообще держит что-то? Тут любой его откроет, даже не стараясь.

Я чувствую, как лицо снова начинает гореть от смущения. Почему мне вдруг так важно, что он думает о моём замке?

— Ну, он был здесь, когда я въехала… — бормочу, опуская взгляд. — Я как-то не задумывалась, что нужно менять.

— Тебе надо его заменить, — Мирон смотрит на меня серьёзно. — Я займусь этим. У меня есть ребята, кто могут сделать это быстро. Не стоит рисковать.

Я молча киваю, понимая, что спорить с ним бесполезно. Мы стоим рядом с дверью, и тишина нависает над нами. Источник света — только фонарик смартфона.

Воздух в квартире кажется густым, будто заряженным чем-то странным и напряжённым. Я нервно переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как разрядить обстановку.

— Пойду поставлю чайник? — наконец вырывается у меня, и я тут же кусаю губу, чтобы лёгкой болью отвлечь себя от наплывших странных ощущений.

— У тебя газ? Везёт, у нас когда нет электричества, и чаю не попьёшь, — усмехается Мирон, его глаза вдруг теплеют, и на секунду мне кажется, что он смотрит на меня не так, как раньше. Или это просто моё воображение?