Училка и Чемпион
Шрифт:
Но, кажется, Дорофеев совсем не спешит делать это. Он упирается рукой в косяк двери рядом с моей головой, и я чувствую, как внутри всё превращается в желе. Его запах — свежий, резкий, с нотками ментола, окутывает меня, заставляя сделать глубокий вдох. По плечам бегут мурашки, а вставший в горле комок требует его громко сглотнуть.
— Так что насчёт извинений?
Поднимаю на него глаза. Чувствую себя под нависающим Дорофеевым какой-то слишком мелкой. Зачем-то отмечаю про себя, что ресницы у него длинные и тёмные, любая бы девушка за такие лет
— При одном условии, — снова складываю руки на груди в попытке как-то от него отгородиться.
— Мм? — он вопросительно вскидывает брови, но отходить так, похоже, и не собирается.
— Раз уж вы отец ученика нашего класса, да ещё и целый чемпион России по боксу, то придёте на классный час и выступите перед ребятами.
— Зачем это? — он тут же меняется в лице.
— Неделя здорового образа жизни. Спорт это же вполне себе ЗОЖ. Вот и расскажете.
— Это обязательно?
— Моё условие для извинений, — выгибаю бровь. Кажется, у нас тут кто-то боится публичных выступлений. Упс.
Дорофеев вздыхает и морщится. Ну и руку, наконец, убирает.
— По-другому ты, Кошка, дуться не перестанешь, да?
— Именно.
Дорофеев качает головой и тоже складывает руки на груди. Прищуривается в своей манере (и когда это я уже успела выучить его манеры?!).
— По рукам, — усмехается так, будто только что победил он, а не я.
— Вот и отлично.
Он, наконец, открывает двери и выпускает меня, а я торопливо спускаюсь по лестнице в диком желании наконец вдохнуть свежий воздух, чтобы рассеять этот странный туман в голове и стоящий в носу запах свежести и ментола.
14
— Отстань, Кася.… — бормочу сонно, когда мокрый кошачий нос тыкается мне в лицо. — Я ещё сплю.
Но если Кася решила, что мне пора вставать, то будет добиваться этого всеми способами. Для начала она включает громкое, как трактор, мурчание, потом начинает играть с прядью моих волос, а потом и вовсе прикусывает кончик носа.
— Ах ты, коза такая! — обхватываю крякнувшую кошку рукой и утаскиваю к себе под одеяло. — Я же тебе оставила с вечера в миске корм. Ты уже всё съела, что ли?
Мягкий большой комок явно недоволен, что его затолкали под одеяло и начинает активно сражаться. Ну и побеждает, конечно, потому что я всё-таки продираю глаза, напяливаю очки и смотрю на экран смартфона.
— О, блин!
Десять минут восьмого!
Вот бли-и-и-ин!
Я опаздываю!
— Кася, ты не могла меня раньше разбудить, что ли? — спрыгиваю с кровати и несусь в ванную, под недовольное мяуканье кошки, которая из-за моей спешки рискует остаться без завтрака.
Мне в семь сорок пять в школе нужно быть! Ещё и классный час первым, на который должен прийти Дорофеев, чтобы выступить перед ребятами. Если он, конечно, не решил спрыгнуть.
Хорошо хоть волосы вымыла вчера с вечера, теперь только утюжками протянуть и на голове порядок.
Быстро принимаю душ, подкрашиваю ресницы, натягиваю одежду и хватаю сумку.
—
— Ох да, секунду, дорогая. Если бы не ты, я бы точно проспала.
Обутая бегу на кухню, выхватываю из шкафа пакет с сухим кормом для кошки и сыплю ей в миску, а потом вылетаю из квартиры.
В школу забегаю без десяти минут восемь. Прохожу мимо дежурящего в коридоре завуча, втянув голову в плечи. Она смотрит строго на меня, потом на часы в холле, а я складываю молитвенно руки, извиняясь, и бегу на третий этаж к своему кабинету.
— Ребята, доброе утро! — говорю громко, окружившим меня моим шестиклашкам. — В кабинет пока не заходим, минуточку!
Открываю дверь и просачиваюсь через детей в кабинет. Надо успеть открыть форточки, загрузить компьютер и мультимедийную доску и вывести презентацию.
— Помощь нужна? — дверь приоткрывается, и в кабинет, как всегда вальяжной походкой победителя, входит Дорофеев-старший.
О нет, я и так вся несобранная, а тут ещё он, который ну точно не способствует моему стабильному состоянию.
— О, вы всё-таки пришли! — отвечаю нервно, пытаясь попасть флешкой в гнездо уже раз эдак третий.
— Да уже минут двадцать как, — подходит ближе, прямо к моему столу, и я чувствую, что руки у меня начинают немного дрожать. С чего бы, спрашивается? — Я никогда не нарушаю своих обещаний. Это вы, Любовь Андреевна, что-то опаздываете.
— Будете замечания мне делать? — выгибаю бровь, глядя на него с иронией.
— Никак нет, — вижу, что этот гад едва сдерживает улыбку.
Дурацкая презентация, наконец, запускается, и я ищу нужный мне слайд, чтобы выпустить его на мультимедийную доску. Краем глаза посматриваю за Дорофеевым, который разглядывает кабинет.
В первый раз, что ли, не всё рассмотрел? Или скелета моего не доломал?
— А что это с доской? — прищуривается и смотрит на деревянную доску. — Перекосило, что ли?
— Держится слабо. Десятый класс сломали, — отмахиваюсь. Мне сейчас не до доски, пора детей уже впускать в кабинет, а у меня снова мультимедийка зависает.
Дорофеев подходит к доске и…. снимает её одной рукой.
Я аж зависаю. Она же тяжёлая! Я конечно, понимаю, что он мужчина — сильный, крепкий, спортсмен, но… не думала, что настолько, чтобы снять одной рукой со стены тяжёлую трёхстворчатую доску!
— Потому что на соплях сделано, — хмыкает и ставит доску на пол, а потом бьёт кулаком по стене, вбивая глубже дюбель.
Кулаком.
Офигеть.
Я вздрагиваю и сглатываю, представляя, как эти огромные мощные кулаки наносят удары по лицу противника на ринге. Там же у зубов нет шансов, если не дай Бог капа выпадет или с места съедет. Да и с капой как бы….
— Готово, — Дорофеев вешает доску обратно и поправляет, выравнивая.
— С-спасибо, — почему-то заикаюсь.
— Обращайся, — подмигивает пошло, заставляя вспыхнуть и осознать, что я в упор просто пялюсь на него сейчас.