Учись, Сингамиль!
Шрифт:
«Хаммурапи оградил свои законы от враждебных и корыстных правителей, – подумал Сингамиль. – Кому нужны законы? Только правителям».
Настал день прощания. В последний раз Сингамиль вместе с Гамиль-Ададом прошелся по улицам Вавилона. Он полюбовался крылатыми быками, грозно стоящими у входа во дворец повелителя. Долго стоял у Зиккурата, столь богато украшенного, что Зиккурат Ура показался ему убогим. Ему повезло. В этот час заката по главной широкой улице Вавилона пронеслась позолоченная колесница Хаммурапи. По обе стороны улицы стояли воины со сверкающими в лучах заходящего солнца бронзовыми щитами. В правой руке каждого
– Среди них есть эламиты, – сказал Гамиль-Адад, – я как-то говорил с ними, они из знатных людей Элама, а вот их постигла несчастная судьба.
На рассвете, когда Сингамилю предстояло встретиться с купцом из Ура, чтобы вместе с ним добраться до дома, Гамиль-Адад передал другу корзинку с едой.
– Возьми с собой, – сказал он. – Это я накопил за последние дни. Тут немного лепешек и фиников. Тебе пригодится, я знаю, у тебя не осталось денег для пропитания.
– Никогда тебя не забуду, мой добрый друг, Гамиль-Адад, – сказал Сингамиль, сдерживая подступившие слезы. – В беде лучше всего узнаешь друга. Я все эти дни думал о тебе. И знаешь, что я придумал? Я хочу открыть свой «дом табличек», хочу выкупить тебя, чтобы ты стал моим помощником. Я хочу, чтобы «отцом школы» был мой отец. Ты будешь «старшим братом», [17] и у тебя будет одна забота – готовить таблички для учеников. Я буду учить мальчиков понимать прочитанное и запоминать все то, что они будут писать на своих табличках. Я кое-что придумал. Мои ученики обязательно выучат на память мое любимое сказание о Гильгамеше. Знаешь ли ты это сказание, Гамиль-Адад?
17
«Старший брат» – помощник учителя.
– Нет, не знаю. Мне не доводилось его читать, и даже слышать не пришлось.
– Если сумеешь, попроси у хранителя табличек это сказание, прочти его внимательно. Подумай о том, как прекрасна дружба и как много можно сделать, имея друга и помощника. Я поверил в дружбу, и теперь, чем старше я становлюсь, я все больше понимаю, что без дружбы не обойтись. Если ты одинок, то можешь погибнуть среди злых людей. А ведь злые люди есть. Часто мы их видим рядом. Вот сидел с нами рядом Надин. Мы думали, что сын писца – благородный человек. Ведь наука должна была его научить благородству. А он оказался настоящим злодеем. Если бы он не ограбил меня, я бы еще кое-что записал в этом хранилище. Я видел здесь много табличек, достойных того, чтобы их переписать для царского хранилища Рим-Сина. Но вот случилась беда, и не пришлось мне сделать задуманное.
– Не огорчайся, Сингамиль. Ты скажешь мне, что привлекло тебя в этом хранилище табличек, я постараюсь переписать. А когда представится случай, я перешлю тебе.
Гамиль-Адад проводил Сингамиля к гавани, где предстояло встретить купца из Ура. Они долго прощались, и Сингамиль запомнил печальные глаза эламита.
«Я выкуплю его, и он станет моим „старшим братом“, – думал Сингамиль, радуясь возвращению домой. Не так уж долго он отсутствовал, а ему казалось, что прошли годы с тех пор, как он покинул свой дом. „Теперь важно угодить Нанни, будет ли суровый Нанни доволен моей работой? А может быть, скажет, что я сделал ее небрежно. Ему не скажешь о том, что значительная часть работы была сделана с обидой в сердце и на пустой желудок. Ему не скажешь…“
Трудно передать радость Уммаки, когда в дом вошел запыленный, уставший и голодный Сингамиль.
Ей показалось, что он так вырос, возмужал и стал настоящим мужчиной и уже нельзя броситься ему на шею. А можно лишь низко поклониться и, сдерживая слезы, сказать:
– Как я рада, сыночек! Как мы ждали тебя! Каждый день делали подношение нашей доброй богине. Умойся скорее, сынок. Я покормлю тебя свежими лепешками и мясной похлебкой. На днях мы приносили жертву Энки, просили милости для тебя. Вот у нас и оказалась праздничная еда ко времени. Отец пошел к Нанни, скоро вернется. Какое счастье нам выпало, Сингамиль! Наш ученый сын вернулся из Вавилона. Во всем Уре нет такого события. Только у нас.
– Вернулся! Переписал все законы Хаммурапи, недаром я говорил тебе: «Учись, Сингамиль!» – Отец с восторгом рассматривал таблички, исписанные рукой Сингамиля. – Хорошо владеешь тростниковой палочкой! – похвалил отец. – Я проверю, чтобы не было ни одной ошибки. Получив такую прекрасную работу, Нанни пожелает тебя сделать царским писцом. Да повыше меня. Ты будешь сидеть рядом с ним, в хранилище. Вот как обернулась к нам судьба!
– Проверь таблички, отец. Я хочу, чтобы Нанни был доволен. Но я не хочу сидеть с ним рядом. Я задумал другое, отец. Я хочу иметь свой «дом табличек». Мы получим кое-что за мою работу, купим кирпич, расширим наш двор и поставим скамьи для учеников. Я задумал стать хорошим уммиа, чтобы мои ученики запомнили меня на всю жизнь. Я хочу научить их понимать наши старинные сказания, хочу, чтобы они узнали все, что можно, про небесные звезды, чтобы умели хорошо подсчитать свои барыши, когда станут хозяевами поля или оружейной. Я приготовлю для них таблички с рецептами, они очень нужны, когда человек болен, а заклинатель не может ему помочь своими заклинаниями. И еще я задумал, отец… боюсь сказать, а надо…
– Что же ты задумал, Сингамиль? Разве мало того, что ты уже сказал?
– Я хочу, чтобы Игмилсин стал «отцом школы», а «старшим братом» я хочу сделать моего друга, эламита Гамиль-Адада из Вавилона. Я расскажу тебе об этом хорошем человеке, и ты сам пожелаешь позвать его к нам. Только его надо выкупить. Он раб в хранилище табличек во дворце Хаммурапи.
– Уту, великий и праведный, что задумал этот выдумщик! Или мой сын потерял разум? Где мы возьмем деньги для выкупа грамотного раба? И кто нам продаст грамотного писца из хранилища табличек Хаммурапи? И зачем тебе заниматься трудным и неблагодарным делом? Разве ты забыл свой «дом табличек»? Сколько раз ты хотел его оставить? Сколько раз проклинал тот день, когда я отвел тебя туда еще совсем несмышленым мальчишкой? Что ты придумал, Сингамиль? Я так радовался твоим успехам, я был рад, когда Нанни, такой суровый и неприступный, доверил тебе великое дело. Ведь законы Хаммурапи будет читать сам великий правитель Ларсы. А писал их ты, Сингамиль! Но самое удивительное, самое немыслимое – это твое желание сделать меня «отцом школы». Вот к чему я никогда не стремился и никогда не соглашусь на это.
– Очень жаль, – промолвил Сингамиль. – Я представил себе «дом табличек» в нашем дворе, где будут учиться хорошие мальчики. Когда я думал об этом, я понял, что буду очень старательным, принесу пользу, меня будут ценить.
– Какая тут польза? Одни потери! Нанни платил бы тебе больше. К тому же во дворце писцы в почете и часто получают что-либо в дар. Я вижу ты не стремишься умножить свое достояние. На что ты будешь жить и строить свой дом? Я уже приглядел тебе невесту с приданым, но его будет мало, если ты не станешь трудиться в царском хранилище табличек. Абуни стал писцом в храме Нанна, а тебе пристойно быть царским писцом.
– Я рад, судьба к Абуни благосклонна, – сказал Сингамиль. – Я думаю, он доволен и ничего лучшего не желает. А я задумал другое и буду стараться достичь цели. Не сердись, отец. Старательный писец-учитель не будет голодным. Но кроме пропитания, он еще может заработать благодарность своих учеников. Я не очень благодарен своему уммиа, он плохо нас учил. Если бы я не читал таблички, которые ты переписывал для Нанни, я бы был так же бестолков, как и другие ученики нашего уммиа. Согласись со мной, отец. И давай покупать кирпичи. Мы с Абуни притащим их от кирпичника и сами станем класть стену и ставить скамьи.
Прошло несколько дней, прежде чем Нанни прочел таблички, доставленные Сингамилем. Он не спешил передать их во дворец жрецу Иликуму, который знает, когда можно их прочесть Рим-Сину, что следует читать, а что нужно пропустить. Нанни приказал переписать их красиво и без единой ошибки.
И вот Имликум читает вступление к своду законов:
«Когда славнейший Анум, царь Ануннаков, и Эллиль, владыка небес и земли, устанавливающий судьбы страны, вручили Мардуку, первородному сыну Эйи, главенство над всеми людьми, возвеличили его среди Игигов, назвали Вавилон его славным именем, возвысили его над четырьмя странами света и установили в нем вечное царствие, чьи основания прочны, подобно небесам и земле, тогда-то меня, Хаммурапи, правителя заботливого и богобоязненного, дабы справедливость в стране была установлена, дабы погубить беззаконных и злых, дабы сильный не притеснял слабого, дабы, подобно Шамашу, над черноголовыми я восходил и страну озарял, Анум и Эллиль, дабы плоть людей была ублаготворена, назвали по имени». [18]
18
Перевод И. Дьяконова.