Учителя эпохи сталинизма: власть, политика и жизнь школы 1930-х гг.

Юинг Е. Томас

«Я всегда была несчастлива и полна горечи, потому что была чужой. Я не могла чувствовать себя комфортно из-за моего отца и брата. Однако казалось, что учителей в общем уважали, особенно в последующие годы» [39] .

Как будет более подробно исследовано в главе 7, уязвимость человека, независимо от изменений в официальной политике, определяла судьбы учителей все десятилетие.

Репрессии, связанные с социальным происхождением, красноречиво говорят о напряженной политической атмосфере при Сталине. Из подозрительного отношения к учителям из семей священников, дворян и кулаков выросла идеологическая установка, что политическая

позиция человека определяется его социоэкономическим статусом. С учетом демографической структуры учительского корпуса, этот вид политических репрессий наносил школе существенный урон. Давление усилилось во время раскулачивания, когда придирчивое изучение «родословных» сопутствовало государственным кампаниям по запугиванию отдельных людей и разрушению общин.

39

Ее брата обвинили в борьбе с советской властью. HP. A. № 91. Р. 3-6, 10.

Все 1930-е гг. социальное происхождение влияло на жизнь учителей. Отсутствие достоверных данных не позволяет назвать точное число пострадавших, но грубые нападки со стороны советских чиновников, конкретные истории в опубликованных и архивных документах, личные дела эмигрантов приводят к выводу, что для учителей существовала постоянная угроза репрессий из-за их социального происхождения. Об этом открыто заявила Крупская, об этом говорят многие другие источники. Учителей увольняли независимо от компетентности, квалификации или успехов в работе, только за «чуждое социальное происхождение».

Даже энергично защищая проверенных и надежных учителей, которых уволили «неправильно», советские руководители, однако, считали необходимым знать все о «социальном происхождении» работников школы. Чаще человека репрессировали не за его собственные поступки, а за близость к какому-то кругу людей или из-за стечения обстоятельств. За похожие «родословные» могли казнить, могли помиловать — карательные органы особенно не церемонились, а профессионализм учителя для них мало что значил.

Партийность и ее последствия

Членство в разрешенных политических организациях, коммунистической партии и комсомоле, открывало человеку доступ к дефицитным товарам и услугам, а также повышало его авторитет и значимость в школе и обществе. Однако безопасности оно отнюдь не гарантировало. На самом деле партийные учителя и комсомольцы чаще других становились жертвами репрессий. Это говорит и о противоречивости действий сталинских властных структур, и о зыбкости положения советских учителей.

Как показано в таблице 4.2, в 1930-е гг. число членов партии среди учителей менялось и в ту, и в другую сторону, а комсомольцев становилось все больше.

Таблица 4.2. Члены партии и комсомольцы, 1930-1938 гг.^{365}

^{Год …… Всего учителей (приблизительно, чел.) …… Члены партии в % (приблизительно, чел.) — Комсомольцы в % (приблизительно, чел.)}

1930 …… 481 000 …… 5,2 (25 000) — 10,6 (51 000)

1932 …… 615 000 …… 3,6 (22 000) — 18,4 (113 000)

1934 …… 710 000 …… 2,5 (18 000) — 18,2 (129 000)

1938 …… 1 027 000 …… 2,8 (29 000) — 28,1 (289 000)

Доля членов партии среди учителей примерно соответствовала их доле среди всего населения, а доля комсомольцев была больше [40] . Среди учителей со стажем до пяти лет число комсомольцев увеличилось с ¹/₄ в 1930 г. (в Российской Федерации) до ¹/₃ в 1932 г. и до ¹/₂ в 1939 г. (в Советском Союзе)» ^{366} .

40

Число членов партии, включая кандидатов с испытательным сроком, в этот период сильно менялось: меньше 2 млн. в 1930 г. , больше 3, 5 млн. в 1933 г. , меньше 2 млн. в 1937-1938 гг. , больше 3 млн. в 1940 г. Fainsod M. How Russia is Ruled. P. 249-269; 287-296; Социалистическое строительство. М., 1940. С. 7, 37.

Больше всего членов партии и комсомольцев было среди учителей с небольшим опытом работы и невысоким образованием. В 1932 г. членов партии и комсомольцев среди городских учителей было 11%, в средней школе (с более высоким уровнем образования и педагогического опыта) — 19%, а в сельской местности — 27% и в начальной школе (с более низким уровнем образования и опыта учителей) — 23%. Среди самых опытных учителей, которые пришли в школу до 1917 г., партийных было менее 2%, в то время как среди начинающих, которые начали работать с 1930 по 1932 г., около 41% были членами партии или комсомольцами^{367}.

В 1930-1934 гг. число учителей — членов партии сократилось больше чем на 7 тыс. чел., несмотря на увеличение общего числа учителей на 225 тыс. чел. Уменьшение членов партии среди учителей вызвано причинами, которые побуждали людей искать другую профессию, уходить из школы. Партийность открывала новые карьерные перспективы: помимо повышения непосредственно в школе, появлялась возможность получить место в отделах образования, продолжить обучение и перейти в другие развивающиеся отрасли хозяйства. В 1931-1933 гг., когда общее число членов партии выросло с 2,5 млн. до 3,5 млн., количество партийных среди учителей сократилось с приблизительно с 25 тыс. до 22 тыс. чел. В 1933-1935 гг. общее число членов партии уменьшилось более чем на 1 млн. (на треть), а число партийных среди учителей сократилось на 4 тыс. (на 20%)^{368}.

Бурный подъем во всех сферах жизни заставлял людей сниматься с насиженных мест, и многие партийные учителя подыскивали себе другую работу или шли учиться дальше^{369}. Особенно широкие возможности открывались для мужчин, которые составляли среди учителей — членов партии большинство. В 1932 г. членов партии среди учителей-мужчин было в три раза больше (6,2%), чем среди учительниц (2%) и почти в два раза больше было комсомольцев среди учителей-мужчин (25,8%), чем среди учительниц(13,9%). Женщины составляли 67% всех учителей, но всего 36% членов партии и 47% комсомольцев. С учетом более широких возможностей для советских мужчин это соотношение между полом учителя и его партийностью лишний раз подтверждает тезис, что учителя-партийцы оставляли школу в поисках лучшей доли в других сферах жизни^{370}.

В 1930-е гг. партийные организации избавлялись от малоактивных и не внушающих доверия членов партии и комсомольцев. В ходе этих «чисток» учителей — членов партии и комсомольцев часто критиковали и даже наказывали за профессиональные ошибки, недостойное поведение и политические просчеты. В Ивановской области, например, школы с большим числом учителей-партийцев имели самые плохие показатели работы; в некоторых районах у всех учителей — членов партии в классах было много неуспевающих. В конце 1936 г. на севере страны несколько комсомольцев уволили из школы за плохую работу и пьянство. Нередко членов партии и комсомольцев критиковали за то, что они не ведут общественную работу. В 1937 г. новосибирские чиновники подвергли резкой критике учителей-коммунистов за увлечение школьными делами в ущерб партийным делам: