Удар молнии

Стил Даниэла

Когда Сэм через два часа вернулся домой, Алекс все еще лежала в той же позе. Но он даже не зашел к ней и не сказал ей ни слова. Алекс не могла сомкнуть глаз всю ночь, а Сэм спал на кушетке в студии.

Глава 12

Офис онколога, к которому Алекс направил доктор Герман, находился на 57-й улице. Это была женщина. Первая процедура должна была занять полтора часа, а следующие — от сорока пяти минут до тех же полутора часов. Посещать врача Придется два раза в месяц, если только не возникнет никаких проблем.

Визит был назначен в полдень, и Алекс собиралась вернуться на работу в половине второго.

И Брок, и Лиз знали, что в этот день начинается курс химиотерапии.

Сэм тоже, разумеется, это знал. После их крупной ссоры накануне он уехал на работу, не позавтракав.

Он даже не позвонил ей в офис, чтобы извиниться или пожелать удачи, не говоря уже о том, чтобы поехать с ней.

Алекс уже поняла, что ей не следует рассчитывать на Сэма в ее состоянии.

Это было современное здание недалеко от Третьей авеню.

Комната ожидания была красиво обставлена, и посетитель чувствовал себя свободно и легко. С потолка лился теплый свет, стены были оклеены желтоватыми обоями, и вообще обстановка была очень приветливой. Алекс поймала себя на мысли, что полутемное помещение с каменными стенами было бы более подходящим. Увидев, что врач ее ровесница, она почему-то почувствовала облегчение. Ее звали Джин Уэббер, и она производила впечатление спокойного и знающего человека. Осмотревшись, Алекс увидела на стене диплом и с удовольствием отметила, что Джин окончила Гарвардский медицинский колледж.

Сначала они немного поговорили, и Джин обсудила с Алекс содержание ее патологических заключений. Алекс невольно ожила: эта женщина обращалась с ней как с умным, интеллигентным человеком. Она объяснила, что цитотоксичные препараты, которые будут вводиться в ее организм, не являются вопреки распространенному мнению «ядовитыми». Принцип их действия заключается в том, что они разрушают злокачественные клетки, щадя доброкачественные. У Алекс опухоль была второй стадии, что было, прямо скажем, не слишком хорошо, но с другой стороны, пострадало только четыре лимфатических узла, и рак не пошел дальше. Прогноз, по мнению доктора Уэббер, был весьма приличным. И, подобно всем прочим врачам, принимавшим участие в судьбе Алекс, она была абсолютно уверена, что химиотерапия необходима для полнейшего излечения. Рисковать, оставляя хотя бы часть клетки, которая могла бы впоследствии вызвать рецидив, было нельзя. Только стопроцентное исцеление могло гарантировать, что Алекс никогда больше не узнает о том, что такое рак. Облучение после мастэктомии не делали, а гормональная терапия не годилась в ее конкретном случае. Окончательные результаты анализов показали, что гормоны не помогут. Врачи провели также тест на хромосомы, чтобы выяснить, поражена ли ДНК клеток и не нарушено ли количество хромосом. Оказалось, что клетки Алекс были двойными, как и полагается, то есть каждая хромосома дублировалась. Исход мог быть только благоприятным, и Алекс выслушала слова доктора с облегчением, если не считать того, что хорошие новости сочетались с плохими — ведь у нее все равно был рак, и ей предстояло полгода химиотерапии. Это угнетало Алекс.

Доктор, казалось, все понимала. Это была женщина небольшого роста, с длинными темно-каштановыми волосами, тронутыми сединой, аккуратно причесанными. Никакой косметики на ее лице не было. У нее были очень милое лицо и небольшие ухоженные руки безупречной формы, которыми она энергично жестикулировала при разговоре.

Она попыталась убедить Алекс в том, что, несмотря на неприятные побочные эффекты химиотерапии, это не такая страшная процедура, как обычно думают. При правильном лечении их можно контролировать. Кроме того, она сказала, что ни один из этих побочных эффектов не вызывает необратимых последствий. Джин попросила Алекс сообщать ей о любых осложнениях. Это могло быть выпадение волос, тошнота, боли, утомляемость и прибавление веса. Кроме того, у Алекс могли начаться ангина, простуда и трудности с пищеварением. Менструации могли неожиданно прекратиться, но вполне возможно, что после окончания курса

цикл восстановится. Вероятность того, что она будет бесплодна, составляла пятьдесят процентов, но шанс зачать ребенка у нее все же оставался — если от нее не уйдет муж, подумала Алекс, заставляя себя внимательно прислушиваться к словам врача. Доктор Уэббер уверила ее, что никаких данных о том, что у переживших химиотерапию бывают осложнения при родах, не существует.

Оставались еще возможные, хотя и маловероятные последствия, связанные с костным мозгом и уровнем гемоглобина, но это было не страшно. Часто встречались нарушения функции мочевого пузыря. Слова о прибавке веса удивили Алекс — она считала, что тошнота и рвота могут привести только к его потере, но врач объяснила, что это неизбежно так же, как облысение. Потом она предложила Алекс сразу же выбрать парик или даже несколько париков. После тех препаратов, которые ей будут вводить, она скорее всего потеряет свои роскошные рыжие волосы — все или частично. Но впоследствии, утешила ее Джин, они обязательно вырастут.

Она изо всех сил старалась дать своей пациентке максимум информации и успокоить ее, в то время как Алекс пыталась убедить себя в том, что она разговаривает с новым клиентом и должна выслушать все показания перед тем, как выступить самой.

Этот вполне удачный подход некоторое время срабатывал, но постепенно она поняла, что услышанное все равно угнетает ее сверх всякой меры. «Тошнота», «рвота», «облысение» — все эти безжалостные слова заставляли ее задыхаться.

Доктор сказала, что во время каждого визита Алекс будет проходить врачебный осмотр, сдавать анализ крови и делать рентгеновские снимки и ультразвук. Все это можно было сделать в ее офисе, где было самое современное оборудование. Кроме того, в течение первых двух недель каждого месяца ей нужно было принимать цитоксан, а на первый и восьмой день ей будут внутривенно вводить метотрексат и флюороурацил. После введения лекарств она сможет вернуться в свой офис. Она попросила Алекс быть осторожной и как можно больше отдыхать в течение первого дня, пока врачи не будут уверены в том, что последствия минимальны, а уровень гемоглобина не упал.

— Я знаю, что на первых порах все это кажется ужасным, но со временем вы к этому привыкнете, — улыбнулась Джин.

Когда она наконец повела Алекс в соседнюю комнату для осмотра, та с удивлением обнаружила, что они разговаривают уже почти час.

Алекс осторожно, так, как будто каждый ее жест и каждый момент имели значение, разделась, сложив вещи на стуле. Она почувствовала, что ее всю трясет. Руки дрожали, как осенние листья. Доктор осмотрела следы операции и одобрительно кивнула.

— Вы уже выбрали себе хирурга для пластической операции? — спросила она, но Алекс только покачала головой. Она еще не приняла этого решения и даже не знала, хочет ли она делать себе подобную операцию. При том положении вещей, которое складывалось у нее в семье, она не была уверена в том, что ей это нужно. Мысль об этом вызвала у нее прилив грусти, так что на глазах даже выступили слезы. Джин в это время брала у нее кровь из пальца. У Алекс перехватило в горле, и, оказавшись под капельницей, она вдруг поняла, что всхлипывает и извиняется за это.

— Все в порядке, — тихо сказала доктор, — не бойтесь плакать. Я знаю, насколько это страшно. Потом вам уже не будет так жутко, как сейчас. Мы очень-очень осторожно обращаемся с этими лекарствами.

Алекс знала, что правильный выбор онколога — первоклассного и работающего на хорошем оборудовании — в данном случае жизненно важен. Ей приходилось слышать ужасные истории о людях, чьи жизни были загублены в результате не правильной дозировки химических препаратов. И сейчас она не могла избавиться от этих мыслей. Что будет, если ее организм отреагирует самым худшим образом? Что, если она умрет? И никогда больше не увидит Аннабел? И Сэма… даже после их последней ссоры? Думать об этом было невозможно.