Удар змеи
Шрифт:
Правда, кровожадным пришельцам эта земля тоже не досталась. Не привыкшие прощать обиду русские дружины ходили в набеги на безбожные кочевья с такой же охотой, как татары на Русь, и разоряли степняков с такой же яростью. А потому ближе двух-трех переходов от порубежных крепостей татары предпочитали не кочевать. Так и тосковали эти просторы без прикосновения рук человеческих - ни русские, ни татарские. Ничьи. Дикое поле.
Правда, с приходом на престол нынешнего государя на просторах Дикого поля все же начали стучать топоры. Здесь, под прикрытием стрелецких полков, основывались новые крепости: Орел, Воронеж, Оскол, Белгород.
За спиной послышался тяжелый скрип. Ворота смыкались за спиной, отрезая путников от родной земли. Андрей оглянулся на крепость, вскинул голову к скучающему у края надвратной башни стрельцу, запоздало сообразил, что так и не надел шапку, и широко перекрестился. Получилось - на стрельца. Но тот не заметил несуразности. Он широко зевнул и прикрыл глаза от солнца, вглядываясь куда-то вдаль. Князь глубоко нахлобучил шапку, вскинул вверх правую руку, чуть встряхнул, давая грузику кистеня занять место у сгиба локтя, и качнул ею вперед:
– Поехали, православные! Чего застыли?
Холопы тряхнули вожжами, дали шпоры лошадям - и обоз, поскрипывая полозьями саней, тронулся в далекий путь по накатанному Муравскому шляху. Зверев чуть задержался. Его скакун, притопывая на месте, сделал полный поворот. Князь отпустил поводья и помчался вслед за своими людьми.
Первые несколько верст дорога шла прямо и прямо, потом запетляла между холмиками, больше напоминающими рукотворные курганы, вбежала в редколесье, снова вырвалась на широкое ровное поле и там вытянулась в струну, даже и не думая сворачивать к ближней реке.
Впрочем, русские зимники редко совпадали с летними дорогами. Ведь там, где летом болото или заводи - зимой ровная дорога, где летом водопой - зимой прочный панцирь, где летом удобный ровный подъем - зимой обледенелый накат, где летом пал и пустошь - зимой тот же наст, что на заливном лугу. А вода - собирай в котелок снег прямо из-под ног, да топи, никаких хлопот.
Первым же вечером выяснилось, что с дровами Андрей сильно перестраховался. В лесах, что подступали к зимнику, вдосталь хватало и сухостоя, и хвороста. И за то время, пока двое холопов расседлывали коней, остальные успевали нарубить достаточно сушняка, чтобы и ужин приготовить, и воды лошадям натопить, и ночью огонь поддерживать, и на рассвете горячим кулешом подкрепиться. Однако Зверев расставаться с запасом не спешил. Впереди степь - там каждая щепка на счету окажется. А вот сено исчезало с возка с пугающей быстротой. Разумеется, князь не пожадничал и прихватил для лошадок несколько мешков овса - да только от кормежки одним зерном у бедолаг всегда колики случаются. А потому его в корме не должно быть больше половины по весу.
На шестой день, незадолго до заката, шлях вывел путников к древнему Ельцу, бывшему когда-то столицей не очень крупного, но гордого Елецкого княжества, что вступило однажды в войну с самим Тамерланом и заставило Железного Хромца отвернуть от Руси обратно на юг. Увы, вместо могучей крепости путники увидели перед собой лишь небольшой однобашенный острог от силы на сотню ратников, обнесенный частоколом и не имеющий, похоже, ни единой пушки.[10] Во всяком случае бойниц для крупных стволов взгляд нигде не обнаружил.
Разочарование Зверева было столь велико, что он велел не заворачивать к порубежной сторожке и править дальше. Однако острог приоткрыл ворота, и наперерез обозу помчались пятеро одетых в полный доспех всадников. Все как один - с курчавыми бородами лопатой. Андрей вздохнул, сдернул меховую рукавицу и полез за пазуху за грамотой.
– Здрав будь, боярин, - первым поздоровался он, протягивая подорожную.
– Сеном у вас в крепости разжиться нельзя? Заплачу не скупясь.
– И тебе здоровья, князь, - кивнул один из воинов, принимая свиток.
– Нечто мы знакомы, боярин?
– вскинулся Зверев.
– Под Казанью вместе рубились. Я из детей боярских князя Воротынского, - своего имени порубежник называть отчего-то не стал.
– Товара-то мало у тебя, княже, для столь дальнего пути. Откель прибыток получить сбираешься?
– Коли государя мой товар устроил, так и тебе беспокоиться не о чем, боярин, - отрезал Андрей.
– Так что про сено скажешь? Продадите возок, али как?
– Татары пять стогов по осени спалили, нехристи, - ответил Андрею бородач, медленно объезжая обоз.
– Самим бы до весны дотянуть. Что в сундуке? Не с казной ли к татарам отъехать удумал, княже?
– Откуп за полон, - признался князь, решив не раздувать конфликта.
Ратники переглянулись, боярский сын свернул грамоту и протянул обратно Звереву:
– Прощенья просим, княже. Служба наша такая - за шляхом приглядывать.
– За сено, княже, прости, - добавил тот, что осматривал сани.
– Вправду нет, вот те крест. Осторожнее будь за старицей, как от Сосновки отвернешь. Шалят там ныне. Окрест мы душегубов распугали, но туда не доезжаем.
– Кто шалит? Татары, казаки?
– А кто их разберет?
– пожал плечами порубежник.
– Кочевий ногайских до самого Донца вроде нет. Казаки еще дальше в острогах зимуют. Но балует кто-то. Путники намедни сказывали, у Сейма обоз разоренный видели и кровь. Ноне-то, вестимо, замело. Успеха тебе, княже, в таковом деле. Бог в помощь.
– И вам спокойной службы, - кивнул Андрей, пряча подорожную.
– Никита, трогай!
Уже через час Елец скрылся за взгорком, и путники снова остались наедине с Диким полем.
– Никита, Мефодий, огнива свои достаньте, - после недолгого размышления приказал Андрей.
– Под рукой держите. А остальные все пороховицы проверьте в сумках, дабы не искать, коли понадобятся.
Однако день тянулся за днем - и ничего не происходило.
Сено кончилось аккурат при пересечении старицы, примыкавшей к реке, которая угадывалась под снежными наносами лишь благодаря ивовым густым зарослям, петляющим вместе с руслом. С этого дня холопы перед ночлегом разрывали снег на несколько шагов от лагеря - чтобы лошадям легче было добраться до заметенной мерзлой травы. Теперь их подкармливали овсом каждый день, и мешки тоже стали стремительно худеть. Правда, и скучная, как прошлогодняя газета, дорога постепенно перемещалась назад. За пять дней обоз добрался от Ельца до берегов Оскола, еще через десять дней путники пересекли по твердому, как камень, льду Северный Донец.