Удивительное путешествие Полисены Пороселло
Шрифт:
Она хорошенько почистила животных, надела свое лучшее платье, то есть, то, где было не так много дыр и заплат, тщательно причесалась…
Полисена сразу после побега снова преобразилась в «Людвига». Волосы уже отрасли до самой шеи, но все же были слишком коротки для того, чтобы снова ходить в девчачьей одежде, не вызывая любопытных вопросов.
Они поели горячей похлебки в гостинице и отправились в путь. Погода была великолепной, почти весенней. Согретая солнцем трава издавала чуть терпкий, но приятный запах. Несколько поздних бабочек носились друг за дружкой
Последние дома остались позади, и они пошли по голой, каменистой местности. После примерно часа ходьбы на горизонте появились очертания чего-то тонкого и длинного, устремленного в небо. Казалось, что это было праздничное дерево, которое на ярмарке украшали гроздьями ветчины.
– Вспомнила! – воскликнула Лукреция, немного помедлив. – Та старушка на ферме у Пакувия говорила, что этот святой – столпник.
– Кто-кто? – не поняла Полисена.
– Ну, тот, кто целый день молится на верхушке высоченной колонны, чтобы быть как можно дальше от земной суеты и как можно ближе к небу. А колонна – это, в общем, всего лишь длинная мраморная палка…
– Послушай, откуда ты знаешь все эти странные слова и столько всего об отшельниках? Ты ведь не училась даже в приходской школе! – с завистью спросила Полисена.
– Бродя по свету, узнаешь от людей столько всего интересного! – скромно ответила Лукреция.
Среди скал зияла пещера, похожая на нору дикого зверя. Дверью служил сухой колючий куст. Внутри не было видно ни очага, ни постели, ни сосудов для воды и пищи. А перед пещерой возвышалась каменная колонна длиной примерно три метра, верхушка которой заканчивалась квадратной площадкой. Там на одной ноге – так как площадка была слишком мала для обеих, – стоял очень худой человек в одной только набедренной повязке. Ветер развевал его длинные и растрепанные волосы и бороду, и сам он качался под его порывами.
Он молился вслух, протянув руки к небесам, но подругам было слышно лишь неразборчивое бормотанье. По сравнению с ним старый лекарь казался кавалером, выряженным на бал, пришло в голову Лукреции.
Девочки и звери окружили колонну. Отшельник не заметил их появления, потому что смотрел только вверх. Поэтому, услышав Полисену, которая громко позвала его, он вздрогнул от неожиданности и чуть было не упал, потеряв равновесие.
– Синьор отшельник, простите, пожалуйста, не могли бы вы спуститься на минутку? Нам надо кое о чем спросить, – крикнула Полисена.
– Конечно же, я не могу спуститься. Я дал обет стоять наверху до заката.
– Каждый день? – так же громко осведомилась Лукреция.
– Каждый день. Даже когда идет дождь, снег или дует ветер. Ветер, как вы видите, причиняет наибольшие неудобства – не так-то легко удержаться на одной ноге.
– Всегда на одной и той же ноге? – поинтересовалась Лукреция.
– Нет. Я иногда ее меняю. Но для этого приходится подпрыгивать, а это очень опасно.
– Но зачем же молиться в такой неудобной позе? – не удержалась Полисена.
– Я должен искупить свои грехи. А также грехи тех, кто целыми днями только и делает, что бьет баклуши. Вот как вы,
– Мы никогда не били баклуши! В какие только истории мы не попадали, но всегда вели себя прилично, – возмутилась Полисена. – Вот мне, например, стоило только сказать малюсенькую ложь, и я стала бы королевой этой страны. Но я ее не сказала.
Было очень неудобно беседовать стоя на ветру и задрав головы. Лукрецию больше всего раздражало, что святой разговаривал с ними, даже не удостоив взглядом, а по-прежнему обратив взор в небеса. Жиральди говорил, что ни в коем случае нельзя доверять человеку, который избегает смотреть вам в глаза.
– Будьте любезны, посмотрите вниз! – закричала она. – Нам нужно показать вам батистовый лоскут с инициалами.
Отшельник опустил голову.
– И зачем вы привели с собой этих животных, трусливых бездушных зверей? – сурово спросил он.
– Это мои актеры. И вовсе они не трусливые. Они смелее и добрее, чем кое-кто из знакомых мне людей, – отрезала Лукреция.
– Актеры? Вы случайно не в театре работаете?
– Мы – бродячая труппа. Лукреция, Людвиг и звери-циркачи, – гордо представила всех Лукреция. Но сверху донеслось что-то вроде рычания.
– Циркачи? Еще хуже! Проклятое отродье, вам известно, что после смерти вас не похоронят на освященной земле? Вы попадете как раз за ограду кладбища.
Лукреция знала, так как старый Жиральди неоднократно об этом говорил, проклиная на чем свет стоит священников. Но ее не особо волновали собственные похороны. Смерть казалась слишком далекой. Но Полисена разозлилась:
– Уж лучше за оградой, чем на кладбище, раз уж на кладбище лежат самые жестокие преступники, которые делают вид, что каются в последний момент! – закричала она.
Отшельник был ошарашен такой дерзостью.
– А ты, юная девушка, почему одета в мужскую одежду? – рявкнул он, указывая на нее крючковатым костлявым пальцем. – Не знаешь, что это смертный грех?
«Интересно, как он определил, что это не мальчик?» – удивилась Лукреция. Она в свою очередь встала на защиту подруги:
– Она переоделась, скрываясь от врагов. И неправда, что это грех! От этого никто не страдает. Грех лгать, убивать и красть детей у их матери!
Услышав это, отшельник вдруг пронзительно взвизгнул и принялся рыдать, царапая себе лицо.
– По-моему, он сумасшедший. Разве можно доверять такому? – в сомнениях спросила Полисена. – Боюсь, что мы проехали весь этот путь зря.
– Попробуем, – ответила Лукреция. Она протянула к нему кусочек батиста с инициалами и крикнула: – Десять лет назад в лесу Таррос была найдена девочка, завернутая в мужскую рубашку. Мы никак не можем найти того, кто бросил ее там, у нас есть одна только улика – вышитые на рубашке инициалы.
– Какие инициалы? – закричал отшельник, вдруг заинтересовавшись и прекратив рыдания.