Удивительные машины доктора Хейлмана
Шрифт:
Ведь не смеются, доктор Хейлман, когда из разбитого носа хлещет кровь. И не слушают угрозы столь внимательно и снисходительно. И не говорят так – без тени страха.
И не шутят, как вы пошутили с нами.
– И этими руками ты стреляешь... – пробормотал он, когда я потянулась с платком к его лицу. – Кукольные руки... А ты знаешь, – он усмехнулся. – А ты знаешь, что кукла может стрелять лишь с левой руки? Правой хорошая кукла держится за юбку, или протягивает цветок, или подносит ладонь ко рту...
Я видела кукол на ярмарках, в детстве. Скрипящих, плюющих маслом, нервно дергающихся под музыку... Они показались мне страшными. Говорят, с тех пор прогресс далеко ушел, и в больших городах в ходу настоящие представления с множеством механических кукол.
– К чему ты это?
– Ни к чему. Просто – увидишь куклу, смотри на ее руки. Опасные твари, эти куклы.
Получилось, что ровно за секунду до своей смерти доктор Хейлман смеялся – как положено удачливому вору, грабителю и сорвиголове.
Как хотелось бы мне.
Скоро мой брат уже полностью разучился смеяться.
– Ты мог меня задеть, – сказала я, поднявшись на ноги и глядя вниз, на улыбающегося доктор Хейлмана.
– Не мог, – нервно дернул плечом Дуги. – Этого скота и вправду никто не знает!
Он заметил, что для самой себя я слишком долго смотрю на труп.
– Он что-то рассказал тебе? Дженни, ты что-то узнала?
Я передала ему предсказание Вагоша. И поздно догадалась – вместо меня говорила месть.
Местью звали женщину из того городка. Бабка ее была из племени навахо. Это я предложила поискать здесь кого-нибудь из индейцев, и Дуги удивился тому, что доктор Хейлман тоже питал к ним симпатию.
– Знаете ли вы доктора Хейлмана? – спросила я утром, подходя к дому, на крыльце которого сидела сухонькая, как ветвь, старуха.
Настоящее имя Мести никто не знал. Уже тогда мне подумалось, что эта история становится все более зловещей.
– Он подходил к вам? – требовательно спросил Дуги. – Он говорил с вами?
– Уйди прочь, заклейменный, – махнула рукой старуха. – Говори ты, – она кивнула мне.
– Он говорил с вами? – повторила я и схватила Дуги за руку, чтоб не пальнул.
– Говорил, – беззубо улыбнулась Месть. – Вот как раз перед вашим приходом.
Дуги все-таки схватился за револьвер.
Пожалуй, я жалею, что остановила его.
Ведь, мертвой, старуха не рассказала бы нам про удивительные машины доктора Хейлмана.
Вряд ли дух доктора Хейлмана навестил Месть. Скорее, этот странный человек просто растрепал все старухе, которая ему понравилась. Вероятно, это было частью предсказания Вагоша. Не знаю.
Только я смеялась, слушая старушечьи бредни, а вот Дуги... Дуги собрал всех и наведался в местный банк. Он искал смерти, придурок. И не нашел, разумеется.
Через неделю, уже в другом городе, банда веселилась. Дуги пил и пил, и еще смеялся, а я уже видела – он болен. Черное наше сердце, одно на двоих, как и всегда у близнецов, горело оно и говорило мне, что брат мой болен, болен, болен.
И вот он завалился в комнату с какой-то шлюхой, а я – пошла седлать лошадей.
– Бросаешь всех? – спросила я прямо, когда, под утро, совершенно трезвый Дуги выбрался на улицу. – Плевать на этих уродов, но бросить меня...
– Да пойми ты, – выдавил он. – Я умру, а ты еще можешь...
– Это бред, Дуги, – покачала головой я. – И если хочешь, то мы наведаемся к делу всей жизни доктора Хейлмана. Но только – вместе.
О месте мы знали мало. Где-то в Цветной пустыне – пожалуй, так...
Но разве была надежда не найти его?
Город-призрак. То ли засуха, то ли бандиты, то ли лучшая жизнь погнала его жителей в другие земли... Мы вступили туда бок о бок и сразу поняли – именно здесь доктор Хейлман оставил свои машины.
На подходе нас встретил медный броненосец. На солнце он пылал. Спина отражала лучи – свет заставлял щуриться. Черные провалы маленьких глазок смотрели очень и очень внимательно. Между овальных ушей торчал ключ. Пластины хвоста и суставы лапок поскрипывали в пальце от земли, когда он передвигался. Машинка двигалась по кругу, по монорельсу, который очерчивал этот город.
Возле первого же попавшегося дома спал шагоход – огромная боевая машина заставила беспокоиться лошадей. Животные как будто помнили давнюю войну, на которой их предки погибали даже чаще, чем люди. Тогда стало ясно, что лошади – для простой жизни, для войны – эти... спящие сейчас.
И шагоход, конечно, не шел ни в какое сравнение с броненосцем. Как палка, выломанная из забора, против изящного револьвера.
Дальше – больше. Из-под порога вылезло две змеи – несколько неуклюжие по сравнению со своими живыми собратьями, но все же. Металлические кони склонили головы у привязи. Стервятники сидели крыше, словно живой пример возрастающего мастерства доктора Хейлмана – у одного клюв торчал криво, у второго что-то бренчало, когда он поворачивал голову, зато третий был совершенен.
А Дуги дрожал. Дрожал все заметнее.
– Может... Может, если мы завершим его дело, то обещание Вагоша не сбудется? – наконец, выпалил он, наткнувшись на обломки неизвестного механизма. – Может, мы починим их, возродим это место...
– Может, – пожала я плечами. – Только ты, Дуги, ни разу не держал в руках даже отвертки, да и механизмы кажутся исправными... Может, доктор Хейлман хотел чего-то другого?
Я поняла, что зря это сказала. Дуги увидел... Увидел, что я не сомневалась в докторе Хейлмане и его судьбе ни минуты.