Удивительные приключения подмастерье Хлапича
Шрифт:
Хлапич всё это видел, и конечно, ему это всё не нравилось, но он продолжал работать, а сам думал: «Гита не виновата, что не умеет работать, ведь её никто и не учил работать! Но мы же теперь вместе путешествуем, вот я и должен заботиться о ней! Поэтому я отдам ей половину своего ужина — и всё будет хорошо…»
Так думал наш добрый парень Хлапич, не переставая работать. Работал он умело и весело, целый день, чтоб заработать ужин для них всех — для себя и для своей Гиты, и для славного Бундаша, и для зелёного Попугая. Что ж, так оно и бывает, с тем, кто старший! А как же?
Время от времени, спохватываясь, вспоминал он о пропаже, и всё думал, как бы отыскать свои дорогие лаковые сапожки… Где сейчас шкатулка Гиты, с её золотыми серёжками… Но… так ничего и не придумал…
А Гита, зелёный Попугай и Бундаш — и глаз не казали целый день. Наверно, перекусили немного какими-нибудь ягодами, там в роще. А что они делали на самом деле весь этот день — стало понятно только вечером. И надо наперёд сказать, что это был очень весёлый вечер! А как это всё получилось — не так уж и важно! Ведь, для людей обычно важнее то, чтобы было весело, а не то — как это всё получилось!?
IV
Представление
Хлапич как раз размышлял: как бы ему найти Гиту и отнести ей что-нибудь поесть. Но тут им всем, сидевшим за столом, вдруг послышалось, что где-то поблизости, кто-то затрубил в маленькую звонкую трубу…
Все работники, конечно, очень удивились: что за диво такое? А у некоторых даже ложки попадали из рук.
То, что они увидели, поистине, было достойно удивления! Откуда не возьмись, на маленькой тележке, той самой, из рощи, на которой привозили воду, к ним ехала Гита — неузнаваемо-нарядная и прекрасная! Тележка была украшена цветами и гирляндами из веток. В тележку был впряжён Бундаш, тоже украшенный и очень собой гордый. На его шее красовался венок из цветов, и даже его верёвочная упряжь была увита цветами. В мохнатый хвост Бундаша был вплетены три широкие красные ленты, развевающиеся на ветру — и это было замечательно красиво! К тележке был приделан высокий шест с маленькой перекладиной наверху, а на этой перекладине сидел зелёный Попугай, тоже очень собой гордый и в прекрасном расположении духа.
Но самым прекрасным среди всего этого прекрасного была, конечно, сама Гита. Она сидела в тележке, как принцесса на троне — в золотом платье, в замечательно-красивом веночке с лентами на голове, со своими прекрасными распущенными золотыми волосами… Она трубила в маленькую золотую трубу, выводя невыразимо-прекрасную мелодию… Как вы понимаете, и золотую трубу, и платье, и ленты Гита, конечно, извлекла из своего красного узелка, а то — где б им тут взяться!?
Тем временем, Бундаш вез всё это, невыразимое и прекрасное, прямиком к столу, где ужинали работники.
Как это Бундаш научился за один день возить тележку, как заправский конь — останется ещё одной тайной Гиты. Но, действительно, это была большая удача, что у Хлапича в его путешествии был Бундаш — такой бесценный друг, с которым всегда хорошо! Который и в печали, и в радости остаётся по-настоящему верным, мудрым, добрым и находчивым!
Все работники, опомнившись от удивления, начали аплодировать и смеяться от радости, — так им было неожиданно видеть здесь Гиту в этой чудесной тележке, её Попугая, и запряжённого в тележку Бундаша!
Когда же тележка подъехала поближе, началось представление.
Гита выпрыгнула из тележки, и вмиг расстелила, как ковёр, огромный брезент, которым тут обычно накрывают сено, и начала плясать. Плясала и кружилась она, как заводной волчок, а скакала и подпрыгивала, как живая птичка, при этом, она аккомпанировала сама себе, ударяя в маленький бубен с серебряными бубенцами.
Танцуя, она ещё и прыгала через маленький обруч, такой маленький, что было не ясно, как это Гите вообще удаётся в него пролезть? Но она легко проскальзывала через него, словно была настоящей «гуттаперчевой девочкой», вообще не имеющей костей! Или волшебницей, или феей. Или, вообще, всем этим сразу!
Это было небывало и чудесно!
А вскоре стало ещё чудеснее. Оказалось, что между двумя старыми дубами, очень высоко, Гита натянула верёвку. И вот, она как кошка взобралась на дерево и — тут у всех замерло сердце! — вступила на эту верёвку и… пошла по ней, приплясывая, высоко над землёй. И была она, со своими широко раскинутыми руками, словно ласточка в небе!
Хлапич страшно испугался и побежал под эту натянутую в небе верёвку, чтоб подхватить Гиту, если вдруг она, не дай Бог! — упадёт. Но Гита, смеясь, шла себе на страшной высоте, по этой тонкой верёвке, так же спокойно, как кто другой шёл бы по земле! Когда же она дошла до края, то соскользнула по стволу вниз, легче маленькой птички.
«Да, такого я ещё не видел, — сказал сам себе Хлапич. — Теперь мы легко найдем и шкатулку Гиты, и мои сапоги! — решил он. — Потому что, если Чёрный человек спрятал их в подвале, — Гита, которая так легко может проскользнуть через маленький обруч, сможет, в этот подвал и через мышиную нору пролезть! А если он спрятал их на чердаке, — Гита, которая, так легко ходит по канату на страшной высоте, пройдёт спокойно по любым крышам и найдёт там и мои сапожки, и свою шкатулку».
Конечно, рассуждая так, Хлапич обманывал себя. Гита научилась пролезать через обруч и ходить по канату — исключительно для того, чтобы пролезать через обруч и ходить по канату! А другой пользы ни для Хлапича, ни для кого другого, от её больших талантов — не было. Нет.
Все прочие работники в это время так изумлялись мастерству этой удивительной девочки, что даже забыли про свой фасолевый суп и картошку.
А Гита вернулась к своей тележке, взяла шест с Попугаем и подняла его высоко вверх. При этом она стала легонько постукивать ногой в свой бубен и тихонько запела какую-то таинственную песню, которую понимают, наверно, только цирковые комедианты да говорящий Попугай.