Удивительный Морис и его просвещённые грызуны
Шрифт:
Всё псу под хвост, подумал Морис. У них в головах есть эта небольшая картинка, которая показывает им, как хорошо и красиво всё может быть…
Посмотри в эти маленькие розовые глазки, сказали Морису мысли в его голове. Посмотри на эти маленькие дрожащие носы. Если ты сейчас удерёшь и оставишь их в беде – как ты сможешь потом хоть когда-нибудь смотреть на такие маленькие дрожащие носы?
– Но мне это и не нужно, – ответил Морис сам себе вслух. – В этом-то и дело!
– Что? – спросила Персик, подняв глаза от книги.
– Так, ничего… – Морис помедлил. Ничего не помогало.
Это приносит только неприятности. Даже если ты знаешь, что другие люди в состоянии сами думать, ты всё равно начинаешь думать за них.
Люди, конечно, были полезны. Они умели открывать двери и приносить рыбу. Морис застонал.
– Нам надо, пожалуй, всё-таки выяснить, что случилось с мальчиком, – сказал он.
В подвале было темно. И не считая тихого стука падающих время от времени капель, там не было никаких звуков, кроме двух голосов.
– Давай начнём с начала, – сказала Малисия. – У тебя нет с собой какого-нибудь ножа?
– Нет, – ответил Кейт.
– Или спичек, чтобы пережечь наши путы?
– Нет.
– И рядом с тобой не лежит никакого острого предмета, чтобы перетереть об него верёвку?
– Нет.
– И ты не можешь протащить ноги сквозь руки, чтобы руки оказались впереди?
– Нет.
– И ты не обладаешь никакими тайными способностями?
– Нет.
– Ты уверен? Когда я тебя в первый раз увидела, я сразу подумала: у него есть какие-то тайные способности, которые проявятся, как только он попадёт в беду. Я думала: у того, кто настолько бесполезно выглядит, его бесполезность наверняка является только маскировкой.
– Нет, я уверен в этом. Послушай, я обычный человек. Да, меня действительно вскоре после рождения подкинули. Я не знаю, почему. Так случилось. Но я слыхал, что такое бывает часто. В этом нет ничего особенного. И у меня нет никаких тайных отметин, и я не замаскированный герой, и никаких особенных способностей у меня нет. Ну ладно, я хорошо умею играть на разных музыкальных инструментах. Но это потому, что я много упражняюсь. И в любом случае я совсем не тот человек, который годится в герои. Я справляюсь как-то, нахожу свою дорогу в жизни, но и не более. Я стараюсь как могу. Понятно?
– О, – только и смогла ответить Малисия.
– Тебе надо было кого-то другого искать.
– Так ты совсем не можешь помочь?
– Нет.
Некоторое время они молча сидели в темноте. Потом Малисия сказала:
– Знаешь, я думаю, это приключение во многих смыслах неправильно организовано.
– Да что ты говоришь?! – ответил Кейт.
– Да! Никто не должен быть связан таким образом.
– Ты что, до сих пор не понимаешь, Малисия? Это не история, – сказал Кейт настолько спокойно, насколько мог. – Я всё время пытаюсь это тебе объяснить. Настоящая жизнь непохожа на истории. В настоящей жизни нет никакой… магии, которая следит за тем, чтобы с тобой ничего не случилось, чтобы негодяи отворачивались в подходящий момент, чтобы они тебя не били слишком сильно, чтобы они тебя бросали связанную прямо рядом с каким-то ножом, вместо того, чтобы убить. Ты меня понимаешь?
В
– Моя бабушка и моя тётка были известные рассказывательницы историй, – сказала наконец Малисия. Её голос немного дрожал. – Агонисия и Эвиссера Гримм.
– Да, я знаю, – ответил Кейт. – Ты уже говорила об этом.
– Моя мать тоже стала бы хорошей рассказывательницей историй, но мой отец не любит истории. Поэтому я поменяла мою фамилию на Гримм, из профессиональных соображений.
– Ах…
– Когда я была маленькой, меня били за то, что я рассказывала истории, – продолжила Малисия.
– Били? – переспросил Кейт.
– Ну, не били, а шлёпали, – призналась Малисия. – По ноге. Но это было больно. Мой отец говорит, что в управлении городом истории не помогают. Он говорит, надо быть практичным.
– О.
– Тебя что, вообще ничего не интересует, кроме музыки? Он сломал твою флейту!
– Значит, я куплю себе новую.
Его спокойный голос уже почти доводил Малисию до бешенства. – Я тебе скажу кое-что! – выкрикнула она. – Если человек не сделает из своей жизни историю, то его жизнь будет частью истории кого-то другого!
– А если твоя история не функционирует?
– Значит, надо её менять до тех пор, пока она не начнёт функционировать.
– Звучит глупо.
– Ха, и это ты говоришь. Ты – всего лишь одно из лиц в предыстории кого-то другого. Ты предоставляешь принимать за тебя решения коту!
– Да, потому что Морис…
Голос перебил его: – Нам пойти погулять, пока вы тут перестанете вести себя как люди?
– Морис? – спросил Кейт. – Ты где?
– В сточной трубе, и поверь мне, что это была очень в меру приятная ночь, – ответил голос кота из темноты. – Знаешь ты, сколько здесь подвалов? Персик сейчас принесёт свечу. Здесь так темно, что даже я не могу ничего видеть.
– Кто такой Персик? – шёпотом спросила Малисия.
– Она одна из Измененых, – ответил Кейт. – Думающая крыса.
– Как Рыбы?
– Ты имеешь в виду Сардины. Да.
– Ага, – зашипела Малисия. – Так ты видишь?! Это как раз история. Я самодовольна и предаюсь злорадству. Смелая крыса спешит на помощь героям и спасает их, перегрызая их путы.
– О, так мы опять в твоей истории, – ответил Кейт. – И кто же я в твоей истории?
– Я знаю, что никакого романтического интереса ты не вызываешь, – ответила девочка. – И для комических моментов ты недостаточно смешон. Я не знаю. Вероятно, ты просто… кто-то. Как – человек с улицы, – что-то подобное. – В темноте раздавались тихие звуки. – Что они там делают? – шёпотом спросила Малисия.
– Я думаю, они пытаются зажечь свечку.
– Крысы играют с огнём? – удивилась Малисия.
– Они с ним не играют. Опасный Боб считает, что свет и тени очень важны. Где бы крысы ни находились: они всегда зажигают хотя бы одну свечу…
– Опасный Боб? Это что за имя такое?
– Ш-ш! Они учили слова по разным этикеткам и вывескам. Что слова означают, они не знали, и поэтому выбирали просто те, которые им нравились по звучанию.
– Да, но… Опасный Боб? Звучит как…
– Да, так его зовут. И не надо над этим смеяться!