Удивительный взгляд
Шрифт:
— Хотел бы я знать, о чем вы думаете. Это, безусловно, повлияет на мои действия.
— Как мое знание о вас формирует мое. Я чувствую, что с каждым днем узнаю вас все лучше. Это как если бы мы смотрели как одно целое. — София снова улыбнулась, и лорд Эндикотт снова стал невыразительным. Понимает ли он, что она говорит? Ей хотелось схватить его за уши и закричать: «если ты причинишь боль моему другу, я проткну тебе сердце, пока ты спишь». Ей придется довольствоваться косвенными намеками и предупреждениями. Если ей придется следовать за ним в видении каждый день в течение
Оставшуюся часть танца и половину следующего они танцевали молча. К лорду Эндикотту вернулось выражение безнадежного отчаяния, та печальная улыбка, которая, без сомнения, заставляла каждую женщину в комнате мечтать о том, чтобы именно она заставила ее исчезнуть. София чувствовала себя совершенно удовлетворенной. Теперь он знал, что она больше не боится его, и если он был так умен, как она предполагала, он знал, что она может следовать за ним во снах. Кто знает, что, по его мнению, она может увидеть?
— Мы говорили об охоте несколько недель назад, — сказал лорд Эндикотт, напугав ее. — У вас все еще есть интерес?
— Да, милорд, больше, чем когда-либо, — ответила София.
— Тогда вы помните, что я говорил о том, что жертва нападает на охотника.
— Насколько я помню, вы говорили, что охотника чаще всего терзают другие хищники.
— Значит, вы помните. У меня сложилось впечатление, что вы забыли этот урок.
— Вовсе нет, милорд. Я питаю здоровое уважение к хищникам. Вернее, я бы так и сделала, если бы была охотником.
— Осмелюсь заметить, что вам повезло, что вы им не являетесь.
— Почему же, милорд?
Лорд Эндикотт встретился с ней взглядом, и София почувствовала легкую слабость, потому что в его глазах не было ничего человеческого.
— Потому что я верю, что вы из тех охотников, которые преследуют одного врага и не замечают приближения другого, более опасного.
— Я… полагаю, вы ошибаетесь. — Она чувствовала себя лисицей, пойманной собакой и загнанной в угол; она боялась отвести взгляд от этих ужасных глаз.
— Если так, то я первый признаю это. — Он улыбнулся и подмигнул ей, и на его лице снова отразилась безответная любовь. Хорошее настроение Софии испарилось. Она была полной дурой. «Он сумасшедший» — сказала она себе, — «с чего ты взяла, что вызов вызовет разумную реакцию?» Она хотела только показать ему, что ее не так-то легко удержать, но теперь… он мог сделать все, что угодно. Она проклинала себя и знала, что он видит ее смятение, потому что он улыбнулся ей еще шире, проводил ее обратно к Сеси, когда они закончили танцевать, и поцеловал ее руку, сжимая, чтобы она не отдернула ее от него так, что София поняла: он прекрасно знает, что делает ее несчастной.
На этот раз он не прогонит меня, сказала она себе, и танцевала каждый танец, пока не убедилась, что ее ноги кровоточат, а туфли вот-вот развалятся. Ей хотелось бы знать, что все остальные думают о ее отношениях с лордом Эндикоттом. Неужели она сделала вид, что их тайная помолвка была несомненной? Сегодня вечером она вела себя как последняя дура, и если бы не ее желание не дать лорду Эндикотту удовольствия
Она уклонилась от потенциального партнера по танцам и сбежала из бального зала, ища место, где она могла бы побыть одна в течение нескольких минут, предпочтительно в более прохладном месте, чем перегретая, переполненная комната. Как ее жизнь дошла до такого? Неужели она проведет остаток своих дней, перемещаясь из бального зала в гостиную, из театра в театр — один утомительный круг без всяких вариаций?
Она открыла дверь и была вознаграждена холодным ветерком, пахнущим снегом. Снаружи был разбит небольшой сад, неуместный здесь, в самом центре города, с немногочисленными голыми изгородями и пустыми клумбами, ожидающими обещанной весны, которая теперь казалась такой далекой. София вдохнула холодный воздух, и ей показалось, что он сдувает с нее слои ужасной липкой копоти, остатки ее разговора с лордом Эндикоттом. Она была близка к тому, чтобы уничтожить свою жертву, и как бы он ни пытался убежать от нее, какую бы атаку он ни нанес, она будет победительницей.
Она закрыла дверь и пошла обратно в бальный зал, еле волоча ноги. Неужели они пробыли здесь достаточно долго, чтобы удовлетворить требования хороших манер? Она свернула в узкий коридор, который вел от задней двери, и чуть не столкнулась с кем-то большим…
— Мистер Ратлидж, — произнесла она так испуганно, что ее сердце заколотилось, словно он бросился на нее.
— Прошу прощения, Миссис Уэстлейк, — сказал он. Он сделал шаг назад, но больше не двигался.
— Я… я не знала, что вы здесь, — сказала она.
— Я приехал довольно поздно.
София не могла придумать, что на это ответить. Ее сердце не переставало колотиться. Он смотрел в ее сторону, но его глаза были сосредоточены на точке прямо над ее головой; почему он не смотрел прямо на нее?
— Я собиралась попрощаться с нашими хозяевами, — сказала она.
— Тогда я рад, что поговорил с вами до вашего отъезда, — ответил он.
— Как и я. — Ей пришлось подавить желание обернуться и посмотреть назад, чтобы увидеть то, что он находил таким очаровательным.
— А вы? — Теперь его глаза встретились с ее, с той неловкой прямотой, от которой она, тем не менее, не могла отвести взгляд. — Когда мы виделись в последний раз, вы, кажется, больше не хотели иметь со мной ничего общего.
И снова она осталась без ответа. Это было правдой и в то же время такой неправдой, что ей захотелось рассмеяться, что, несомненно, прозвучало бы истерично.
— Не я препятствую нашей дружбе, — наконец сказала она.
— Так вы говорите. — Казалось, он пришел к какому-то выводу, но все же не сделал ни малейшего движения в сторону бального зала. Что еще ему от нее нужно? Она почувствовала, что вот-вот расплачется, и не могла понять, как он мог так часто оказывать на нее такое воздействие. Он не верил ей; почему она вообще должна позволять его мнению иметь для нее значение?