Удивительный взгляд
Шрифт:
— Я должна присоединиться к Сеси, — сказала она. Она хотела было пройти мимо него, но он остановил ее, схватив за руку. Он не пытался удержать ее, она легко могла бы вырваться. Вместо этого она полуобернулась и посмотрела на него. Его прикосновение напомнило ей о той ночи, когда он привез ее домой из дома герцогини Леншир, и о том, как он поддерживал ее в ее слабости, и она покраснела так, что ей показалось, будто все ее тело пытается воспламениться при воспоминании о том, как успокаивающе было его объятие.
Он выглядел так, словно искал, что бы сказать, и она ждала, чувствуя,
Он отпустил ее руку.
— Прошу прощения, — сказал он, — я не должен… доброго вечера, миссис Уэстлейк.
— Доброго вечера, мистер Ратлидж, — сказала она, быстро отворачиваясь, чтобы он не заметил нелепых слез, выступивших у нее на глазах. Она была дурой. Он не мог сказать ничего, что могло бы изменить то, что произошло между ними. С ее стороны было глупо думать иначе. Глупо с ее стороны снова жаждать его прикосновений.
Она бродила по коридору между парадной дверью и бальным залом, восхищаясь произведениями искусства, пока не убедилась, что ее нос и глаза больше не красные. Сеси всегда умела плакать, не испортив лица, и София завидовала ей, как никогда раньше. Наконец она вернулась в бальный зал и застала Сеси и Льюиса беседующими с лордом Ормеродом. Высокий пузатый мужчина просиял, увидев ее, и воскликнул:
— Миссис Уэстлейк! Не могу поверить, что мы не поговорили сегодня вечером. Вы придете ко мне через три дня? Я собираюсь купить несколько греческих мраморных шариков и хотел бы проверить их происхождение. Боюсь, я не очень доверяю продавцу.
— Конечно, лорд Ормерод, с удовольствием. Но я должна попрощаться с вами, если мистер и миссис Барэм не возражают, — сказала София.
— Мы как раз прощались, Софи, — произнесла Сеси. — Еще раз благодарю Вас, лорд Ормерод, и доброго вечера.
— Надеюсь, это не было вежливой ложью с моей стороны, Сеси, — сказала София, сидя в экипаже.
— Это не так, — сказала Сеси. В свете фонарей София увидела, что ее лицо исказилось от боли. — Мне не так уж плохо, Софи, ты можешь перестать так на меня смотреть. Я подумала, что лучше уйти, пока мне не стало плохо.
— Такая рассудительность, — поддразнил Льюис, притягивая Сеси ближе. Ревность, горячая и острая, как нож прямо из горна, поразила Софию так сильно и так неожиданно, что она вздрогнула, а затем выругала себя. Ей не нужно было ревновать к тому, что было у Льюиса и Сеси. «Ты этого хочешь», — сказала она себе, и снова на глаза навернулись слезы жалости к себе.
Какой ужасной была эта ночь! Насмешки над лордом Эндикоттом, кто знает, как за это ей воздастся. Встреча с мистером Ратлиджем привела к таким неудовлетворительным результатам. А теперь тоска о том, чего у нее никогда не будет. Она сразу же ляжет спать, сегодня ей ничего не приснится, а утром она снова будет в здравом уме. Она смотрела в окно кареты, моргая, пока ее зрение снова не прояснилось.
Но утром она чувствовала себя разбитой и усталой, как будто всю ночь провела во сне. Она лежала, надеясь,
Дверь распахнулась.
— Софи, ты должна это увидеть, — сказала Сеси, бросаясь к ней с газетой в руке. Она бросила ту на колени Софии. — Вот, только так. О, что же нам делать?
София разгладила бумагу, которая была слегка смята в руке Сеси. Сначала она не увидела ничего такого, что могло бы так расстроить Сеси. Затем, буквами гораздо большими, чем окружающий шрифт, она прочла: «Провидец или мошенник?? Миссис София Уэстлейк, необыкновенная провидица с Ганновер-сквер, славится точностью и полнотой своего зрения… так ли это? Подтверждается, что миссис Уэстлейк была исключена из Военного министерства, ложно обвинив неназванную сторону в растрате и настаивая на его наказании, несмотря на отсутствие доказательств, подтверждающих ее утверждения. Такое обвинение может только привести…»
София не могла читать дальше. Ее зрение стало серым по краям, и она сжала бумагу, сминая ее еще сильнее. Она смутно слышала, как Сеси выкрикивает ее имя, хватая за плечи и тряся изо всех сил, но не могла остановить ее.
— Я должна была догадаться, что он это сделает, — сказала она. Ее голос звучал очень слабо, поэтому она сказала громче: — Думаю, мы должны быть счастливы; мы, должно быть, очень близко сейчас. — Она вцепилась в руки Сеси и позволила ей укачивать себя, а сама невидящим взглядом смотрела вдаль.
Глава двадцать пятая, в которой идет обсуждение безумия
— Это очень маленькая история; возможно, никто ее не увидит, — сказала София. Она развернула газету, чтобы показать заголовок, и почувствовала тошноту. — «Таймс». Ну, конечно, никто из наших знакомых не прочтет эту газетенку. — Она начала смеяться, пугая крошечную часть себя, которая все еще была рациональной, тем, как безумно она говорила.
— София, пожалуйста, не надо… — Сеси крепко обняла ее. София вцепилась в подругу, пытаясь сдержать истерику. — Это всего лишь обвинение. Как они смеют печатать «подтверждено», когда не смеют печатать имя лорда Эндикотта? Никто из тех, кто знает тебя, не поверит в это, основываясь только на статейке.
— Ты так оптимистична. Об этом пишут в газетах; конечно, все поверят. Это моя вина. Мне не следовало насмехаться над ним. Я думала… но, очевидно, то, что военное министерство сделало, чтобы заставить его молчать, было недостаточно сильным. О, Сеси. Ей хотелось плакать, но слез не было. — Возможно, позже, когда начнется шепот и появятся записки, не приглашающие ее на званые обеды, а ее предполагаемые друзья отвернуться от нее.
— Это еще не конец. Ты сама это сказала. Мы должны быть рядом, чтобы вызвать у него такую панику. Военное министерство будет знать, что он опубликовал эту историю, и они будут удивляться, почему он сделал это сейчас, после того, как прошло так много времени, и они будут знать…