Удивительный взгляд

МакШейн Мелисса

Вэйн посмотрел на её окровавленную руку, потом на лицо и медленно кивнул.

— Вам следовало бы позаботиться об этом, миссис Уэстлейк, — сказал он. — Мы немедленно запрём его в Каттервелле.

— Этого может быть недостаточно, — запротестовала София.

— Камеры оснащены так, чтобы не дать преступникам с Талантом ускользнуть от правосудия.

— Да, я знаю, но думаю, кто-нибудь может попытаться убить мистера Кинга, чтобы предотвратить открытие факта его причастности к другим преступлениям.

— И что же это за преступления?

На Софию навалилась страшная усталость.

— Спросите его сами, — сказала она. — Я не могу

предоставить доказательства, поэтому моё свидетельство ничего не значит.

Вэйн снова кивнул.

— Большое спасибо, — поблагодарил он её. Мужчина забрал Кинга из рук мистера Ратлиджа и надел на него наручники, а затем позволил своим спутникам увести его прочь.

— Пойдёмте в дом, — сказал мистер Ратлидж, ведя Софию обратно в коридор и за угол, в светлую тёплую столовую для слуг, прерывая их ужин. — Нам понадобятся тёплая вода и бинты, — объявил он всем присутствующим, когда слуги вскочили при их появлении, а затем усадил Софию за стол, не заботясь о том, что занимает место дворецкого.

Мистер Ратлидж оторвал разорванный рукав от её платья и осмотрел рану.

— Неглубоко, но длинно, — заключил он, — ничего серьезного. Появился один из лакеев с миской воды и тряпкой; горничная принесла свёрнутый бинт. — Не шевелитесь, — попросил мистер Ратлидж, и Софию снова затрясло. Перед её мысленным взором всплыл нож…

Холодная ладонь сжала её руку.

— Вы переживали и худшее, — напомнил ей мистер Ратлидж. Она посмотрела на него, в его невыразительные тёмные глаза, и ей стало интересно, что он увидел в её собственных омутах. Он осторожно смыл кровь с её руки, затем промыл рану, заставив её немного кровоточить, и перевязал. — Вы могли бы попросить кого-нибудь из целителей помочь вам залечить порез, — сказал он.

— Это не столь существенно для того, чтобы кого-то беспокоить. Какое-то время я просто буду носить длинные рукава.

— Как вам угодно.

София заметила, что слуги суетятся вокруг них, а на столе всё ещё стоят тарелки с едой.

— Прошу прощения, — сказала она, вставая и выходя из комнаты, но, оказавшись в коридоре, ведущем на первый этаж, она поняла, что не знает, что делать дальше. Она, конечно, не могла вернуться на вечеринку Элеоноры в таком состоянии… София коснулась волос, поняла, что тюрбан свисает с ее затылка, и ее волосы были спутаны с одной стороны, где она каталась по земле, и, конечно же, ее платье было испорчено. Она сняла тюрбан, с одной стороны которого было пятно грязи, и зарылась холодными пальцами в его складки.

— Давайте я отвезу вас домой, — предложил мистер Ратлидж. — Я сообщу миссис Барэм, что вы почувствовали себя плохо и не хотели ее беспокоить.

— А как же ваша спутница?

Он улыбнулся.

— Она уже договорилась встретиться здесь с кем-то более молодым и привлекательным, чем я. Довольно приятная молодая леди, но её словарный запас оставляет желать лучшего.

— Понятно, — наигранно безразлично произнесла София, но в глубине души её распирала радость. Ему было наплевать на привлекательную брюнетку. — И я сомневаюсь, что лорд Чамли заметит моё отсутствие, за исключением тех случаев, когда это касается его обязанностей компаньона… — на мгновение она забыла, почему лорд Чамли так заботится о ней, и не хотела объяснять это мистеру Ратлиджу, который знал, почему лорд Чамли так себя ведёт. Но он, казалось, не заметил её замешательства.

— Подождите здесь, — попросил он, оставляя её одну в коридоре. Она всё ещё чувствовала холод и лёгкую

тошноту. Он пришёл ей на помощь, хотя и случайно; казалось, он искренне раскаивается в том, что использовал её. Почему бы им снова не стать друзьями? «Потому что ты идёшь по следу лорда Эндикотта и не можешь сказать ему об этом без того, чтобы не выглядеть одержимой и неуравновешенной». Первое серьёзное препятствие на пути их дружбы — он не верил, что её Сон о лорде Эндикотте был правдой — снова всплыло чёрным пятном в её памяти. Её холодные мысли крутились и крутились в голове: «скажи ему, и между вами ничего не будет… не говори ему, и пусть ложь встанет между вами… скажи ему, и пусть он увидит…».

— Мы выйдем через боковую дверь, — сказал мистер Ратлидж, напугав её. Он протянул ей тяжёлую накидку и помог надеть, накинув на левое плечо, вместо того чтобы попытаться засунуть забинтованную руку в рукав. — Мой экипаж ждёт. Миссис Барэм обеспокоена, но я успокоил её, сказав, что вы приболели. Я прошу прощения за то, что обманул ее… Надеюсь, она не слишком рассердится на вас, когда узнает правду.

— Она никогда не сердится, — успокоила его София.

Мистер Ратлидж помог ей сесть в экипаж и, отдав распоряжения кучеру, уселся напротив.

— Вам очень больно? — спросил он.

— Немного.

— Могу я еще что-нибудь для вас сделать?

— Нет, спасибо. — София сидела на краешке дивана, не в силах расслабиться. — Уже набралось два случая, за которые я теперь перед вами в долгу.

— Я не вёл счёт. Я рад быть Вам полезным. — Он выглядел если не напряжённым, то не совсем спокойным, наклонившись вперед, как будто ожидал, что она упадёт с сиденья, и ему придётся ее подхватить.

Некоторое время они ехали молча, София не могла придумать, что сказать. Как объяснить ему, что она простила его, когда между ними лежала еще большая тайна, не позволяющая вернуться к тому, чем они когда-то были?

— Зачем вы обращались к тому лорду как к «компаньону»? — спросил мистер Ратлидж. — Разве он не был случайным встречным?

В животе Софии вновь образовался узел.

— Очевидно, всем известно, что я почти помолвлена с лордом Эндикоттом, — беспечно сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало как шутка, — и как друг лорда Эндикотта, лорд Чамли считает себя обязанным защищать его интересы.

— Какая ужасная ирония судьбы, — произнёс мистер Ратлидж.

София ничего не ответила. Сказать ему, что лорд Эндикотт распустил этот слух, чтобы помучить ее, значило только поднять запретную тему, вокруг которой они так хорошо научились танцевать. К ее ужасу, на глаза навернулись слезы. Она хотела сказать этому человеку правду. Она хотела, чтобы он знал, что она чувствует к нему. Она хотела, чтобы он разделил ее тайные страдания и дал ей такое же утешение и поддержку, как Сесси, но не могла быть с ним честной.

— Что-то не так? — поинтересовался мистер Ратлидж. Она покачала головой, боясь, что слезы прольются вместе с ее словами. София была благодарна за темноту кареты, которая делала мужчину не более чем смутным, громоздким силуэтом напротив неё. Он наклонился вперед настолько, что свет уличных фонарей время от времени освещал его лицо. — Миссис Уэстлейк, — сказал он, — если вы доверяете мне, я бы хотел, чтобы вы поделились со мной своими горестями. Я лишь хочу быть вашим другом.

Его слова сломали барьер внутри него. Он говорил правду, она была уверена в этом, но вместо того, чтобы успокоить ее, слова мужчины разбили ей сердце.