Уездный город С***
Шрифт:
Вот тоже странность; типом, общей хрупкой одухотворённостью наружности Брамс был очень похож на Валентинова, но отчего-то вызывал совсем иные чувства. Никакой неприязни, только любопытство и лёгкую подспудную симпатию. Может быть, просто оттого, что поручику была приятна его дочь и отношение это распространилось на всю её семью?
— О ней, — кивнул Натан, не видя смысла скрывать. Всё одно скоро событие станет достоянием общественности, и если он хоть что-то в этой самой общественности понимает, жизнь полиции здорово осложнится. Паника не паника, но волнения им обеспечены. — Только вы всё же не распространяйтесь особенно, мало ли?
— Да-да, я всё понимаю, — закивал он. — Стало быть, вот каким делом так увлечена Аэлита? Это замечательно. То есть, конечно, замечательна не гибель бедняжки, а то, что Алечка наконец получила возможность заняться тем, о чём мечтала. Спасибо, что решили взять над ней шефство, а то она уже начала тосковать, Пётр Антонович её ни до чего ответственного не допускал.
— Напрасно, она отличный специалист, — задумчиво качнув головой, проговорил Натан, не выказав удивления словами собеседника, которыми был, однако, немало озадачен.
Поручик, будучи человеком в первую очередь военным, настолько привык не обсуждать приказы, что взял девицу Брамс в помощники, может, без особого рвения, но и без излишних раздумий. Начальство распорядилось — значит, так надо, и не его ума дело кому и зачем. А потом этот труп, и стало вовсе не до посторонних размышлений, тем более проявила себя девушка весьма достойно.
Но теперь с лёгкой руки Брамса-старшего он задумался: а почему таланты Аэлиты прежде не пытались применить на благо полиции родного города? То есть нет, это как раз понятно: исключительно своеобразная особа, напрочь лишённая навыков, необходимых сыскарю, какая уж ей «настоящая» работа! Непонятно, почему теперь Чирков вдруг передумал? Из-за того, что девочка начала тосковать и родители попросили наконец пристроить её к делу? Вероятно, если вспомнить о достаточно близких родственных связях. Но всё же…
— Вот-вот, и я о том же говорил, — жарко поддержал его тем временем Лев Селиванович. — Но Петру Антонычу разве втолкуешь! Он, должно быть, теперь смягчился от ваших столичных рекомендаций. Даже Людушка вот на удивление к вам расположена, а то затея эта с уголовным сыском ей поначалу…
— Ой, а что же это я сижу? — всполошилась «Людушка» — миниатюрная энергичная женщина с тёмно-рыжими, скорее медными волосами, в которую очевидно и удалась Аэлита наружностью. — Вас же наверняка тоже с постели подняли, а я даже чаю не предложила. Я вам сейчас пирожков с собой заверну, домашние, с капустой, вчера только напекла. — Пирожки горкой лежали в вазе, накрытые льняной салфеткой, в которую женщина и начала их заворачивать. — И не думайте возражать! Заодно обязательно проследите, чтобы Алечка тоже покушала, она постоянно забывает, вот точно копия Лёвы. Я ему собираю с собой на службу поесть, так он порой обратно приносит. оворит, не до того было. Ну вот как так можно?
— Действительно, — только и сумел хмыкнуть Титов, ощущая всё большую растерянность.
С его «столичными рекомендациями» можно было ожидать подозрений и как минимум пристального внимания от начальства, особенно в первое время. Ладно, должность ему отдали — в конце концов, образование и опыт действительно позволяют, а на моральный облик в этом вопросе можно попробовать закрыть глаза. Но доверять шефство над юной родственницей, которую прежде до сыскного дела не допускали?!
Или, может, Натан чего-то не знал?
Прежний его начальник, полицмейстер Шуховской Александр Александрович, весьма благосклонно относился к тогда ещё штабс-капитану Титову, и милость эта была честно заработана долгими годами почти безупречной службы. Именно Шуховской предложил Натану переменить город, что бы и развеяться, совершенно перечеркнув прошлое, и заодно избавиться от косых взглядов знакомцев. Он же и похлопотал о переводе; кажется, с Чирковым они были неплохо знакомы, то ли учились вместе, то ли служили когда-то.
Мог ли Шуховской что-то подчистить в биографии проштрафившегося подчинённого? Навряд ли, на подлог точно не пошёл бы, не тот человек. А вот представить в более благоприятном свете историю падения Титова по служебной лестнице, скажем, дополнив депешу о переводе личным письмом к старому приятелю, коль уж решил принять участие в судьбе молодого офицера, — вполне. Если полицмейстер брался за какое-то дело, то в меру собственного разумения выполнял его до конца и хорошо, что безусловно стоило уважения.
Пожалуй, подобное дополнение к личному делу исчерпывающе объяснило бы симпатию Чиркова, но привлечение к работе Брамс — по — прежнему нет.
Однако обдумать этот вопрос можно было и после, а сейчас оставалось поблагодарить Людмилу Викторовну за пирожки и вместе с приплясывающей от нетерпения Аэлитой покинуть небольшой, но очень уютный и добротный дом Брамсов. Одной рукой неловко прижимая к груди тряпицу с пирожками, Натан вежливо открыл даме дверь автомобиля, и та даже не стала сопротивляться, преспокойно плюхнулась на сиденье.
— Что, в самом деле точно такое же происшествие? — полюбопытствовала Аэлита, когда машина плавно тронулась.
— Увы, я знаю не больше вашего, — развёл руками Натан. — Меня самого подняли с полчаса назад и сообщили ровно то, что я сказал. А у вас есть какие-нибудь результаты?
— Да, мы список составили, только я его в Федорке забыла. Хорошо вот рабочий саквояж прихватила, но и то машинально, — чуть смущённо призналась девушка, устраивая оный сбоку от себя на сиденье.
— А я для вас на всякий случай взял какой-то в департаменте, — улыбнулся Титов, кивнув на стоящий в ногах саквояж.
— Ой, замечательно, мы тогда им и воспользуемся! — обрадовалась Брамс. — А этот я не буду трогать, что бы настройки ненароком не сбить, иначе все вчерашние расчёты могут пойти прахом.
На этом разговор увял, оба служащих уголовного сыска были слишком сонными для бодрой болтовни. Да ещё, на беду, шофёр ехал исключительно плавно и осторожно, не чета Аэлите верхом на «Буцефале», и буквально через пару минут Титов почувствовал, что начинает клевать носом. До мыса добираться было долго, а с неспешностью нынешнего транспорта — особенно: Брамсы жили на Симбирской, ближе к полицейскому департаменту, чем к стрелке двух рек.
Поручик упрямо боролся со сном, разглядывая в небольшое окошко проплывающие за окном улицы. А вот Аэлита даже пытаться не стала, через несколько минут её сморило, и голова девушки склонилась Титову на плечо. Натан замер, стараясь не разбудить вещевичку неловким движением, а вскоре и сам задремал, убаюканный плавным ходом автомобиля и низким, солидным урчанием его двигателя.
— Эй, сыскари, приехали! — разбудил их весёлый голос шофёра. Его-то никто с постели чуть свет не поднимал, он прекрасно выспался перед ночным дежурством.