Уездный город С***
Шрифт:
А потом по земле прокатился низкий, тихий стон, волной ударивший под колени. Брамс дёрнулась и взмахнула руками, пытаясь устоять, и плач флейты оборвался. А дом начал раздуваться, увеличиваться на глазах, словно нечто, запертое внутри, решило стряхнуть с себя неудобный деревянный ящик. Аэлита, опустив флейту, наблюдала за этим зачарованно, едва ли не открыв рот.
Титову понадобилось мгновение, чтобы оценить обстановку и сообразить, к чему всё идёт. Прыгнув вперёд, он смёл вскрикнувшую девушку, ещё несколько шагов сделал по инерции, с ней в охапке, уже падая;
Ярко вспыхнуло и громыхнуло — низко, резко, с оттяжкой, словно совсем рядом ударила молния. По земле под спиной прокатилась дрожь, и Аэлита сама уже испуганно вцепилась в поручика, крепко зажмурившись и боясь даже дышать. Охнула ель над головой, засыпая лицо вещевички иголками. Земля несколько раз вздрогнула, потом вновь что-то бахнуло — тише, но где-то совсем рядом, и сверху опять посыпался какой-то мусор.
А потом всё разом стихло. Мир замер в ожидании — будет что-то еще или уже можно облегчённо выдохнуть?
Аэлита выдыхать не спешила, только обеспокоилась — Титов лежал без движения. Вдруг с ним что-то?.. Но всерьёз испугаться не успела, потому что поручик завозился, перекатился на спину, сел, продолжая одной рукой приобнимать жмущуюся к нему девушку; да у Натана и выбора в этом вопросе не было, Аэлита вцепилась клещом.
— Брамс, прикройте уши, сейчас я буду ругаться, — проговорил мужчина с усталой насмешкой. Вещевичка, конечно, не послушалась, и даже китель не выпустила, но всё же немного расслабилась и обернулась на дом.
То есть на то место, где он недавно стоял, а сейчас — полыхали развалины. Нижние венцы пережили взрыв и остались на своих местах, крышу раскидало по округе, а прочие части стен ежовыми иголками торчали в стороны. Некоторые брёвна отлетели достаточно далеко; одно из них чудом не задело полицейских, спасла толстая старая ель — живое дерево не уступило мёртвому, даже не накренилось от удара. Печь почернела и покосилась, обрушилась труба и часть кладки, и выглядела она сейчас как одинокий обломанный зуб в грязном рту старого нищего.
К счастью, реакция поручика не подвела, от дома их отделяло несколько саженей, так что взрыв не навредил ни ему, ни вещевичке. Только в ушах малость звенело, саднило плечо — кажется, задело каким-то обломком или, может, ушиб при падении.
Над крышами уже тревожно выла сирена. Огнеборцы не мешкали: в наполовину деревянном городе любой пожар мог обернуться катастрофой. Но, кажется, не теперь; горело как-то удивительно слабо, особенно если принять во внимание, что дождя толком не было уже две недели.
А ещё через пару мгновений, словно по велению всё той же сирены, громыхнуло прямо над головами. Сидящие на земле сыскари одновременно вздрогнули, но тревога оказалась ложной: вслед за этим взрывом с неба хлынула вода, зашелестев вверху по плотным конусам еловых крон. Гроза подкралась так
Титов стряхнул оцепенение, когда с ветки скатилась крупная холодная капля и шлёпнулась ровнёхонько на макушку. Вздрогнул, мотнул головой и принялся подниматься. Дело это оказалось трудное, очень уж мешал довесок в лице вещевички, однако оттолкнуть её рука не поднималась — Аэлита была явно на грани паники.
Да и, если уж совсем честно, не хотелось отпускать-то. И не только потому, что обнимать девушку было попросту приятно, просто Натану и самому вот так было спокойнее.
Нельзя сказать, что происшествие его по-настоящему напугало, но — всерьёз вывело из равновесия. Взрыв этот оказался настолько неожиданным, неуместным, что реагировать на него спокойно не получалось.
В случайность не верилось совершенно. Ну в самом деле, что могло случайно взорваться в старом брошенном доме? Имелось бы там что-то опасное — давно бы уже проявило себя или, по крайней мере, отреагировало на какие-то более активные действия, но не вот так, когда полицейский просто взялся за ручку двери! И даже если Брамс спровоцировала взрыв, всё равно это было исключительно странно и нелепо: ну не печка же там бабахнула! Да еще так, словно в доме хранили бутыль нитроглицерина. Ни один, даже очень толковый, вещевик не сумеет заставить взорваться то, чему взрываться природой не положено!
Не говоря уже о всех тех странностях, которые происходили до взрыва и о которых Титов подумал только теперь.
Ну, положим, бомба. Бабах — и нет поручика. А вот эти странные шевеления стен старого дома, да и первый, предупреждающий, толчок? Просто совпало и где-то рядом ударила молния? Вот только на гром всё это тоже не походило, а больше ни единого разумного, внятного предположения у мужчины не появилось…
— Что это было? — жалобным тоном протянула Аэлита.
— Это я у вас хотел спросить, — отозвался Натан. — Зачем вы за флейту взялись?
— Не знаю. Мне этот дом сразу не понравился, потом я поняла, что чувствую что-то не то, и вот… попыталась проверить, что это. Я не успела подумать как следует, вы хотели в дом зайти.
— Знаете, Брамс… В следующий раз, если вам что-то такое почудится, а я продолжу упорствовать, — бейте, — с нервным смешком ответил поручик.
— То есть как? — девушка подняла на него изумлённый взгляд.
— То есть сильно, от души, — кривовато усмехнулся Титов. — Только по голове не надо, она и так дурная.
— Натан Ильич, вы чего? — уже всерьёз встревожилась Аэлита и нахмурилась.
— Это я вас так поблагодарить пытаюсь, — вздохнул мужчина и тоже нахмурился. — Готов поручиться, что ваше чутьё только что нас обоих спасло. Спасибо. Обязуюсь впредь слушаться!
Девушка в ответ неуверенно улыбнулась, а потом наконец осознала сказанное, и глаза её сделались совершенно сияющими, восторженными, словно ей преподнесли подарок огромной ценности. Брамс молча кивнула в ответ, не отводя взгляда.