Уфимская литературная критика. Выпуск 2
Шрифт:
В не меньшей степени потрясает новая повесть Амира Аминева «Танкист», в которой с высоким мастерством показана горькая участь тех, кто живота своего не жалел за будущее своей Родины, своих детей и внуков, сражаясь с фашистской нечистью. И чем же отплатили его потомки – подлостью, предательством, черной неблагодарностью! Воистину Бог отнял у людей разум, а может, дьявол поселился в их сердцах, ожесточив их и украв совесть.
Ради корыстных целей дочь и зять ветерана задумывают хитрую комбинацию, как отнять у старика последнее, что у него осталось – дом в деревне, продав который, они смогут купить вожделенную машину. Увозят того к себе, вначале обихаживают, а, заметив, что тот не желает расставаться с последним, осыпают Тимергале упреками, усиливая натиск. Но непреклонно стоит на своем старый танкист, и тогда решают обмануть его, «обойти с тыла». Благо и случай представился – жестоко простудился
Чем дальше, тем все хуже отношение к деду. Вот и внук, четырнадцатилетний сопляк поднял на него руку. Не выдерживает тот и уходит из дома, превратившись в бомжа. Тут и хлебнул ветеран сполна горя и лиха. Спрашивается: за что такое наказание? За то, что кровь свою проливал на полях сражений? Или за то, что жил честно и праведно? Нет ответа. Так и не добился справедливости старый фронтовик. Потеряв все, вплоть до наград, битый и гонимый, покидает он этот жестокий и жестоковыйный мир, в последний миг обретя призрачное счастье встречи со своими однополчанами. Но это лишь сон, плавно переходящий в вечность.
Чувства, возникающие по прочтении – сострадание к тем, кого Спаситель еще два тысячелетия тому назад называл «солью земли», и гнев по отношению к «плевелам» рода человеческого. Увы, нынче пора такая – время людской пены. Преодолеть ее, не захлебнувшись, главная задача для нас.
И в заключение о новом рассказе Юрия Горюхина «Канцелярский клей для Августа Мебиуса». По поводу этого произведения можно сказать, что автор вновь подтвердил свой статус «певца обыденности». Понятно, что писатель старается показать нам реальную повседневную жизнь, как она есть, без прикрас и натужных (и порою наивных) восторгов. Дескать, нет в ней ничего героического и высокодуховного, одна серость, убогость, скука. Но, позвольте, не до такой же степени! Есть, в конце концов, что-то возвышенное, доброе, светлое в человеческом (пусть и повседневном) существовании, в той среде, которую человек создал внутри и вокруг себя – ноосфере. Не замечать этого – по меньшей мере, недальновидно. И, если прежние рассказы Горюхина поражали филигранностью своего стиля и мало-мальски внятным смыслом, с широким использованием аллюзий-намеков, то в данном опусе я, к своему сожалению, не заметил ничего, кроме… горькой усмешки уставшего от жизни фигляра. Впрочем, о вкусах и пристрастиях не спорят.
В целом же журнал в очередной раз укрепил нас, своих читателей, во мнении, что является одним из лучших литературных периодических изданий не только в башкирском, но и в российском литпространстве. Дай-то, Бог и дальше так…
Юрий Горюхин
«Гегемоны литературных карьеров»
«Слабый аргумент – повысить голос».
Как-то повелось в моей литературной жизни, что вслед за некоторым успехом тут же появляется бойкий байков и щелкает по носу. С одной стороны это неплохо, потому что держит в тонусе и быстро возвращает на родную уфимскую землю. И с другой стороны тоже неплохо: когда в твой почтовый ящик сыплют шелуху от семечек, то вроде бы и ты имеешь право позвонить участковому. Но ближе к теме и поменьше метафор – оппоненты этого не любят. Ответить на «фигляра» – это, конечно же, формальная причина, достаточно усмехнуться и забыть. Беспокоит другое. Как ни крути, Эдуард Байков со всеми своими псевдонимами – единственный, постоянно освещающий русскоязычную республиканскую литературу, и потому вполне может дезориентировать молодых авторов, а то и сломать чью-то хрупкую литературную судьбу, а этого допускать никак нельзя, поэтому «звоню участковому».
Попробуем разобраться, что собой представляет наш монополист. В силу своей профессии, знакомлюсь с творчеством Байкова постоянно и не первый год. Несмотря на длительное общение, остаюсь до сих пор в некотором недоумении: откуда у Эдуарда такие пристрастия к «реализму» и неприятие масскультуры, тогда как сам он пишет исключительно фантазийную беллетристику, щедро сдобренную мистикой, весьма подозрительной эротикой и «чикатиловскими» смертоубийствами. Что это, плюрализм в одной голове или тривиальная попытка напечататься любой ценой? Первое предположение рассматривать не будем – это вне моей компетенции, остановимся на втором. Конечно, можно наступить на горло своим персонажам, благо, они редко вызывают другое желание, выбрать доминирующую на данном литпространстве идеологию, заручиться поддержкой опытных литераторов и попытаться реализоваться через путь, пройденный
Но возвращаюсь к посылу моей реплики, точнее к гипотетическому молодому автору: прежде чем пить валерьянку после разгромной статьи любого критика, посмотри, кого этот критик хвалит, что он пишет «для себя» и насколько последователен в своем мировоззрении, если, конечно, оно у него есть.
А нынешнему лидеру литгруппы «Фантастика Башкортостана», из которой вышло достаточно экзотических творцов свободного слова, желаю, наконец, определиться со своими пристрастиями и стучать в один барабан.
Игорь Фролов
«Свой среди чужих, или Премия за реализм»
Сегодня 15 января 2004 года – 113 лет со дня рождения Осипа Мандельштама. Тем не менее, говорить будем о другом. С нетерпением ожидаю известий о событии, которое должно вот-вот состояться в Москве в музее Марины Цветаевой. Там и сейчас высокое жюри определяет лауреата литературной премии имени Юрия Казакова за лучший рассказ года, учрежденной журналом «Новый мир». Премия имени Казакова, дом имени Цветаевой, а день – имени Мандельштама – пространственно-временные координаты не совсем соответствуют. Но это всего лишь придирки – ускорение, которое должны придавать нашей литературе подобные премии, как и всякое ускорение, есть абсолют, а, значит, не зависит от выбранной системы отсчета.
Причина, по которой я с таким вниманием отнесся к далекому мероприятию, проста. В шорт-листе премии, включающем в алфавитном порядке шесть участников, на первом месте значится: «ЮРИЙ ГОРЮХИН «Канцелярский клей Августа Мебиуса» – «Бельские просторы», Уфа, 2003, № 11».
Это уже не первое «хождение» уфимского писателя Горюхина в Москву за славой – в прошлом году его повесть «Встречное движение» претендовала на премию им. Белкина за лучшую повесть года. Тогда гран-при забрала «одна из лучших писателей современности» и постоянная соискательница-получательница различных премий Марина Вишневецкая со своими «Опытами» (которые так и просятся к переименованию в «Опусы», чтобы Монтеню стыдно не было). Однако то, что Горюхин попал в белкинский шорт-лист – уже само по себе немалое достижение.
На наших глазах в течение какого-то года уфимский писатель вдруг вошел в обойму литературных имен, которые сегодня занимают первые места в российской словесности. Такое стремительное продвижение по любой логике должно быть отмечено на родине первопроходца – например, изданием в местном государственном издательстве томика избранного. К своим 37 годам Горюхин написал и опубликовал немало, есть из чего выбрать. Но на это рассчитывать не приходится – мы уже привыкли, что провинциальные издательские сети обладают большим сопротивлением, да и Москва нам не указ – мало ли кто там, в Москве еще понравится. Но, скорее всего, дело в другом – люди, от которых такие решения зависят, просто не слышали про победы члена Союза писателей Горюхина. А эти победы, между прочим, создают Уфе и республике новую литературную известность, которая с оных времен изрядно поувяла.
Однако вернемся к премии, о присуждении которой я все еще жду вестей. Дело к ночи, но даже стремительный Интернет, где новости прибывают поминутно, глухо молчит. Чтобы отвлечься, просматриваю рассказы номинантов, игнорируя Горюхина – его «Клей» читал еще горячим, в компьютерной «рукописи», а потом и в журнале. Уфимскому читателю сегодня ближе до «Бельских просторов», чем до полузатопленных в перестроечной памяти новых миров, знамен, и дружб народов с размещенным в них творчеством остальных претендентов. Поэтому, раз уж взялся читать, коротко и пристрастно обозрю команду, играющую против нашего Юрия Александровича. Начнем с конца представленного жюри списка.