Угнетатель аристократов 3
Шрифт:
— Тогда откуда вы…
— Учитель. — Я глубоко вздохнул. — Я должен поведать вам абсолютно сумасшедшую историю. И всё, что остаётся вам — в неё поверить.
— Я постараюсь, юноша. Очень постараюсь.
Мы с учителем прошли до другого конца зала и сели друг напротив друга на матах. Естественно, в позе лотоса.
Без ненужных подробностей, но я поведал учителю всё то главное, что происходило в моей жизни с того момента, как я перед сном решил посмотреть Шрека в резиденции Боголюбских. И не забыл про тот отрезок прошлой жизни, в котором я был его учеником.
— То есть, вы хотите сказать, что были моим учеником, но теперь, после вашей смерти, информация о вас стёрта из моей памяти?
— Именно так.
— Звучит интересно. Очень и очень интересно. — Хрипел старик.
— Вы мне верите?
— Да. — Совершенно чётко и уверенно отчеканил учитель. — Возможно, кто-то другой и принял бы вас за сумасшедшего. Но я могу уверить со стопроцентной вероятностью, что приветствие « . » — никак не может знать кто-то ещё.
— Если я не ошибаюсь, то остальные люди, знающие его, — мертвы.
— Верно. И это знание также говорит в вашу пользу.
Обменявшись ещё парочкой сухих реплик, и, таким образом, установив контакт, мы перешли к главному. Я достал из кармана смятый вчетверо листочек и передал его в руки учителю.
— Мне нужна ваша помощь. Я знаю, что вы очень сильны в языках и обрядовых действах. Поэтому… спрошу вас. Знаете ли вы хоть что-то об этих символах?
Старик отложил листок в сторону, поднялся на ноги, и, взмахнув рукою, растворился в пространстве. Через секунду появился вновь, но уже с очками в руках. Сел обратно, надел их и с прищуром уставился на листок.
Лицо учителя побледнело. Он снял очки, отложил листок и посмотрел мне в глаза.
— Мальчик мой… как же тебя угораздило?
Глава 23
Никогда не видел учителя таким растерянным. Обыкновенно ничто не могло вывести его из равновесия. Но когда я показал ему символы, что вычитал в книгах у директора, он обомлел.
Должно быть, он знаком с ними. Знаком с тем, что за этими символами стоит, и какая опасность может грозить тому, кто с ними связан.
— Как меня угораздило? Наверное, просто неудачное стечение обстоятельств, учитель… Что вы скажете про этот символ? — Я пальцем ткнул на тот, которым пользуются Немые Охотники.
— Он один из самых слабых. Но одна организация использует его для своих целей.
— Немые Охотники?
— Немые ублюдки, да.
Вдруг из коридора послышался хлопок двери. Скорее всего, кто-то просто сильно хотел в туалет. Но учитель притих, стал прислушиваться. Потом сказал:
— Здесь небезопасно такое обсуждать. Нам нужно уединиться. — Он взял меня за руку, взмахнул рукой и мы телепортировались в другое место.
— Ёпрст… — Схватился я за голову. Совсем отвык от таких резких телепортаций. Голова кружилась, а ноги подкашивались.
Мы оказались в… ужасно странном месте. И я бы так и не понял, где это, если бы уже не бывал здесь раньше. В это место невозможно попасть никому, кроме учителя и тех, кого он сюда привёл.
Это, так скажем, его логово, что существует нигде, и одновременно везде. Межпространственный карман, если угодно.
Это место учитель использует для медитаций и просто для отдыха. Что оно из себя представляет?
Небольшая комнатка квадратов на двадцать. В ней нет потолка. Вместо него — фиолетовая дымка. Посредине стоит колодец. Самый обыкновенный, который можно встретить в деревне. Вода в нём — идеально чистая.
Пол и стены — покрыты травой. Она очень мягкая и при касании приятно щекотит кожу. На этом всё.
Ни мебели, ни еды, ни розеток здесь нет. Только природа вперемешку с трансцендентным.
Мы сидели с учителем друг напротив друга. Я довольно быстро отошёл от телепортации и мы продолжили разговор.
— Вот теперь нас точно никто не сможет подслушать. — Сказал учитель. — Ты уже бывал здесь?
— Бывал раза три.
— Я понял это по твоей реакции.
— А почему вы считаете, что в академии небезопасно о таком беседовать?
— О таком в принципе беседовать небезопасно. А там — тем более.
— Вы что-то знаете про директора? — Продолжал я удивлять учителя. Через полминуты молчания он ответил.
— Он как-то предлагал мне ему помочь.
— И вы отказались?
— Конечно. Ведь я ещё в первую встречу понял, что вся эта… — Учитель не смог подобрать слова. — Связана и с ним.
— На днях я бывал у него в кабинете, и… из его книг и взяты эти символы. — Продолжал ошарашивать я учителя.
— Ты очень, очень безрассуден. Как я мог принять тебя в близкие ученики?
— Ну… я был лучшим. Самым лучшим. По крайней мере, так вы мне говорили. Но больше всего вы ценили не это, а…
Не успел я договорить, как учитель закончил фразу за меня.
— Честность.
— Да. Честность. Вы говорили, что я честен с вами и с самим собой. И это главное.
— Напомни, какую фамилию имел твой род. — Неожиданно спросил учитель.
— Боголюбские. А я был — Антоном Боголюбским.
Учитель поднялся на ноги и подошёл к колодцу. Скинул в него ведро, а потом медленно начал поднимать его вверх с помощью лебёдки. Когда ведро оказалось наверху, учитель аккуратно отпил из него воды.
Минуты три он стоял неподвижно со взглядом, погружённым внутрь. Когда очнулся, сказал:
— Времени прошло достаточно много. Даже вода из колодца памяти не помогает мне тебя вспомнить. Хотя я совершенно определённо теперь осознаю, что у меня отняли частицу того, что принадлежало мне. Но… уже слишком поздно, чтобы это вернуть.