Уголь – не сахар. Просто (о) Кемерово. Сказки и былицы
Шрифт:
13 мая «киндер-сюрприз» – премьер-министр Кириенко, – выступая в Госдуме по поводу многочисленных акций протеста, заявил, что «такому давлению правительство не подчинится, а вместо этого продолжит “реструктуризацию” отрасли по требованиям Международного банка реконструкции и развития». Это и стало последней каплей.
14 мая шахтёры Кузбасса перекрыли движение по железным дорогам Кузбасса – началась «рельсовая война». На следующий день их примеру последовали шахтёры Ростовской области и Республики Коми. В последующие дни протест нарастал по кривой. Вся Россия оказалась охвачена волной перекрытий. Кроме шахтёрских регионов, были крупные перекрытия в Тюмени, Туле, Пермской области. Шахтёры требовали уже не только возврата долгов по зарплате, а выдвигали требование отставки президента. Такое было впервые
В Кузбассе власть фактически оказалась в руках шахтёрских стачкомов. Их название – «Комитеты спасения». Газета «Трудовая Россия» назвала эти события генеральной репетицией Всероссийской политической стачки.
Власти через несколько дней наконец-то опомнились и отправили своих эмиссаров в шахтёрские регионы, дав им установку «обещать какие угодно уступки, лишь бы заставить шахтёров уйти с рельсов». Иногда доходило до совсем комичных ситуаций. Например, в одном из протоколов, подписанном властями и шахтёрскими профсоюзами в Кузбассе, в первом пункте было сказано: «…отправить Ельцина Б. Н. в отставку. Срок исполнения – 1 июля 1998 года. Согласовано – вице-премьер Сысуев, губернатор Тулеев».
11 июня 1998 г. в Москве у Дома Правительства РФ начался многомесячный пикет Независимого профсоюза горняков с требованием отставки Президента, получивший в СМИ название «пикет на Горбатом мосту». Он угрожал Кремлю не меньше рельсовых войн. Из Кузбасса в Москву приехали суровые сибирские мужики-шахтёры. Они долбили касками по Горбатому мосту у Белого Дома и требовали выплаты зарплаты и выполнения других требований. Это серьёзно испугало Кремль. Позднее Борис Ельцин в своих воспоминаниях напишет: «Может быть, сейчас уже мало кто помнит знаменитую “рельсовую войну” лета 98-го года, но уверен, что Сергей Кириенко, кстати, как и я, с содроганием вспоминает ту волну шахтёрских забастовок.
…Надо сказать, шахтёрские лидеры быстро оценили ситуацию. Они поняли, что в условиях надвигающегося кризиса их действия вызывают громадный политический резонанс, подобный тому, какой вызывали их забастовки в мою поддержку в 1990 году. Тогда они выдвинули лозунг: Горбачёва в отставку, Ельцина в президенты!
…В 1998 году шахтёры использовали уже не только привычные экономические лозунги – возвращение долгов по зарплате и так далее. Впервые за последние годы, в столь массовом порядке, согласованно они вновь выступили с полномасштабной политической программой. Долой правительство! Ельцина в отставку!
…Это тяжёлое противостояние продолжалось больше трёх месяцев. Шахтёрский пикет, который расположился в Москве, прямо у Дома Правительства России, на Горбатом мосту, стучал касками, объявлял голодовки, развлекал журналистов.
…Но за шахтёрами, уныло сидевшими на Горбатом мосту, стояла огромная сила: озлобившиеся шахтёрские регионы, начавшие “рельсовую войну” с правительством». (Выдержки из книги Ельцина Б. Н. «Президентский марафон». М., 2000. С. 207-208).
Председатель Независимого профсоюза горняков А. А. Сергеев вспоминает: «11 июня мы высадились. В конце июня ФНПР принял решение о проведении акции с такими же требованиями. Дума начала процесс импичмента. Ушло правительство после 17 августа. А ведь мы предупреждали, если не изменить политику, будет крах. Ещё раз “обули” народ. 30 сентября мы провели переговоры с Маслюковым, и правительство сменило курс. Мы заставили это сделать. Предыдущее правительство мы убрали, поставили новое. Примаков внушает доверие. Задачу, таким образом, мы выполнили и ушли с Горбатого моста: Россию пробудили, властную элиту впрягли… А что нам было ещё делать? Брать штурмом Кремль и силой заставить Ельцина подписать отречение? Элита поняла, что пикет и рельсовые войны – это мирное развитие протеста. А что будет завтра?»
Следом в августе 1998 года случился дефолт, и страна оказалась на грани реального экономического банкротства. Широкой рабочей солидарности в стране, оказавшейся на грани распада, не было. Шахтёры были вынуждены идти на компромиссы со сформированным коалиционным правительством во главе с Е. Примаковым.
30 сентября 1998 года первым заместителем Правительства РФ был
– У нас в Тагиле тоже крепкая рабочая косточка, но всё же настоящий русский характер – он в Сибири! А что, вот в Кемерово, да! У меня однокашник один в Москве осел – ну он из этих… из «фартовых» 12 , – говорит: «Кемеровским всегда в столице среди братвы – уважуха. Если с “кемерунцами” 13 по рукам ударил, то так тому и быть. Никто в зад пятки не пойдёт».
Не стал я разубеждать Витьку, что бывало по-разному.
<12
Фартовый (воровской жаргон) – удачливый, такой, которому всё сходит с рук. Фарт – для любого дела великая вещь. Будет удача – всё пойдёт, как надо, и даже лучше того. А не будет – сколько ни бейся, останешься ни с чем…
13
Кемерунцы (сленг) – обобщённое название всех кемеровчан, имеющих отношение к криминальным сферам.
До начала 90-х слово «Кемерово» в СССР не звучало. «Где это?» – спрашивали в Москве. Москвичи часто ошибались и по созвучию Кемерово – Кемери думали, что речь идёт о престижном районе в Юрмале с соснами и песчаными пляжами.
Сначала о Кемерово заговорили, когда начались массовые шахтёрские забастовки, а потом он надолго стал криминальной медиа-зоной, когда в лентах новостей появились кемеровские братки.
В отличие от коллег, например, из Екатеринбурга или Санкт-Петербурга, «кемеровские» не дошли до уровня национальных или городских вертикально организованных группировок типа Уралмаш или «тамбовских» ночного губернатора Питера – Барсукова. Эти контролировали всю жизнь в городе от мелкого бизнеса до промышленных гигантов, не упуская из виду никого и ничего. Не было в Кемерово и глобальных разборок типа Великой рэкетирской войны в Тольятти, в которой было убито более 400 человек. Здесь среди очень пёстрого круга «своих» сложилось относительное равновесие интересов, где чаще договаривались, чем стреляли. Вот такая была «дипломатическая» столица воров России.
– Вот у нас в Тагиле, чехи 14 всем хлебным 15 заправляют. Я тут с одним тёр по своим делам, так он между прочим сказал «перед кемеровскими рот не разевай – гланды вырежут, ты и не заметишь».
«Есть блатные, и есть спортсмены, а кто ты такой?»
Воровской мир Кемерово в 90-е был с мира по нитке – синие, спортсмены, чеченцы, грузины, ингуши. Центров силы было много, и несмотря на то, что время от времени на кладбищах появлялись мощные монументы с фотографиями в мраморе и граните пацанов в кожаных куртках и ключами от мерседесов на пальце, «по беспределу никто не борзел».
14
Чехи (сленг) – чеченцы.
15
Хлебный (сленг) – выгодный.
Многие из будущих «тузов» начинали свой путь с самого малого – стандартного рэкета ларёчников и челноков и постепенно поднимались до крышевания крупных региональных банков, выполняя при них роль одновременно службы безопасности и кредитных коллекторов: ничто не ново под луной!
Бизнес развивался, вместе с ним росли и амбиции. Появились казино и ночные клубы, большие магазины, оптовые склады – все в той или иной мере отстёгивали «крышам». Те из «блатных», которые зону не топтали и не были связаны «воровским законом», активно присматривались к коммерсантам и сами начинали обрастать бизнесом.