Угол падения
Шрифт:
Татьяна прошлась по комнате, поправляя и без того идеально разложенные вещи.
— Я должна туда пойти?
— По-моему, как жене вам следует проявить хотя бы видимость глубокого горя.
— Послушайте, если бы вчера вы себя так не повели, ничего бы не случилось.
— Так я, оказывается, главный подозреваемый?
— Вы виноваты во всем. И нечего из себя строить дурака.
—: Я его не строю. Это вся ваша милая компания активно из меня дурака делает. Пойдите хотя бы поплачьте для приличия.
— Не переживайте, там есть кому устроить истерику.
Словно подтверждая
Пока Алексей поднимался, пока бежал вместе со всеми в холл, там уже разворачивалась драма в духе мексиканских сериалов. Татьяна Иванова оттаскивала от трупа мужа рыдающую Эльзу, пытаясь по ходу дела выдрать из ее блондинистой головы внушительный клок волос.
— Тварь, мерзавка! Сука, зараза, шлюха, — награждала Татьяна Эльзу набором эпитетов.
Соперница, рыдая, тянулась к телу управляющего, отрывая от себя цепкие наманикюренные Татьянины руки. Манцев, Липатов и Ольга бросились растаскивать женщин в разные углы. Те визжали, рвались друг к другу. Эльза ревела, Танечка стонала.
— Я его голого на улице подобрала, выкормила, гаденыша, чтобы он тебе достался! — выкрикивала Татьяна.
— Вы все его убили! Ненавидели все! Никто не хотел понять. А ты, Танька, родить не можешь, вот и бесишься.
— Да я не хочу просто, не хочу! Поняли вы все? Я просто не хочу!
— Завидуешь, да, что я беременна? Завидуешь?
— Да плевать мне на твое пузо!
— Рада, что он умер, рада? И ты его убила! Все вы!
— Да дайте же кто-нибудь им обоим воды, — не выдержал Леонидов. — Женщины, да вспомните наконец, что вы женщины!
— Какая она женщина, если рожать не может! — продолжала надрываться Эльза из своего угла.
— Заткнись! Сама ты ничего не можешь! Что, не обломится тебе теперь ничего? Не обломится! Думала, мой муж будет тебя с выродком содержать, не дождешься! Забирай теперь себе этот мешок с дерьмом! — Татьяна для пущей убедительности даже пихнула носком кроссовки неподвижное тело мужа.
— Все, брэк! Разведите дам по комнатам. — Леонидов вытер со лба противный липкий лоб. Несмотря на холодный воздух, пронизывающий холл, ему было душно.
— Я сама уйду. Да не держите вы! — стряхнула с себя Манцева Татьяна Иванова. Лицо ее пылало, на кончике носа висела мутная капля пота. Через несколько минут громко хлопнула дверь ее комнаты.
Эльза опять рванулась к телу Валерия. Она протащила на себе Липатова и Ольгу, упала на колени возле мертвой руки и зарыдала, захлебываясь клокочущим в горле отчаянием. Леонидов мягко тронул ее за плечо:
— Не надо здесь ничего трогать. Вы плохо себя чувствуете, вам лучше не оставаться у тела. Женщины вас уложат, водички дадут. Эльза! Вы меня слышите?
Она подняла на Леонидова зеленоватые колючие глаза и
— Сволочь! Чтоб тебе и детям твоим завтра сдохнуть! — выкрикивала Эльза.
Леонидов вздрогнул, неуверенно отступил к салатовой стене. В коридоре появилась Лиза, кинулась к Эльзе, потянула за руку. Вместе с Ольгой Минаевой ей удалось увести женщину в комнату. Манцев, нервно приглаживая волосы, пробормотал:
— Да, сценка не из приятных. Вы как?
— Никак. Не так уж и часто проклинают мое потомство. Хорошо, что Александра не слышала.
— Бывает. Беременные все такие нервные.
— А что, все знали, что Иванов — отец ее ребенка?
— Ну, если жена знала… Говорят, что последним узнает именно вторая половина, так что делайте вывод.
— А прямо сказать нельзя: мол, вся фирма знала, что управляющий Иванов хочет бросить свою супругу и вступить в серьезные отношения с продавщицей Эльзой Шейной.
— Да какие серьезные отношения? Кто Эльза и кто — Татьяна!
— А кто Татьяна?
— Валера до женитьбы был мальчик из провинции, босяк. А стал москвичом. Теща ему досталась еще та! Влиятельная дама. Зятя даже прописывать'запретила: мол, будет на драгоценные метры претендовать. Это на работе он был царь и бог, а дома — Валера туда, Валера сюда. Попробовал бы он дернуться — с дерьмом смешали бы, до нитки раздели и в чем пришел на улицу бы выкинули.
— Не понимаю, он же наверняка хорошо зарабатывал.
— А траты какие? Жена, машина, евроремонт в жениной квартире, вояжи за границу. Они же чуть ли не каждые праздники отправлялись в романтическое путешествие. По должности и стиль жизни. Думаете, эти наемные директора что-нибудь скапливают за свою жизнь? Вкладывают деньги во все недвижимое, в фантомы, а живых денег остается не так уж и много. Во всяком случае, на квартирку для жизни с разлюбезной Эльзой ему бы ни. за что не хватило. Причем в активе осталась бы еще и скандальная теща, мастерица на всякие пакости. Это до нее еще не дошли слухи об амурах зятя. Она бы ему показала, кто в доме хозяин! Баба ого-го! Где-то чуть ли не в Московской областной думе заседает. Короче, Валера стоял на грани решения: Эльзу было необходимо куда-то пристроить, из фирмы по-тихому убрать.
— А у Эльзы что, никакой жилплощади?
— В том-то и дело: полная труба. В двухкомнатной хрущобе с родителями и еще малолетний братец. Не хватает только Валеры и грудного ребенка.
— Эльза вроде бы девушка не рисковая, что же она на аборт не решилась?
— Любовь, наверное. Есть, говорят, такая штука на белом свете. Не слыхали?
— Так сильно влюбилась в Иванова?
— А любовь, еще говорят, зла… Ее Паша-то бортанул. Слышали небось? Сначала Эльза решила назло ему закрутить с Валерой. По вечерам они часто оставались балансы сводить, ну и свели в конце концов, да так здорово свели, что получилась неприятность. Подробностями пикантными не интересовался, только у них дело сладилось. Не знаю, хотела наша Эльза ребенка или не хотела, только когда залетела, загордилась перед Валеркиной женой. Самое смешное, что бабы между собой все давно уже выяснили, а бедняга Иванов все по углам шарахался.