Уголовные тайны веков. История. Документы. Свидетельства
Шрифт:
Сухово-Кобылин в самом деле получил от Луизы записку, в которой она спрашивала его, надо ли ей назавтра готовить обед, придет ли он к ней. Но получил он записку только на утро 8 ноября, когда проснулся. Это подтвердил и его камердинер, который и подал ее. Записку приносил повар Луизы Ефим Егоров.
Перед Лужиным стояли непростые задачи. Ему становилось ясно, что если не обнаружили следов преступления в доме убитой, то тогда стоит их искать в доме подозреваемого. Если слуги все отрицают, то необходимо основательно допросить самого Сухово-Кобылина.
И они обнаружили там такие следы, которые придали всей следственной работе вполне определенное направление. Прежде всего нашли два кастильских кинжала, а в сенях увидели едва заметные пятна крови. Они были на лестнице и на стенах. Кроме того, изъяли еще записку на французском языке, в которой Сухово-Кобылин в шутливой форме угрожал убить Луизу.
Этого было вполне достаточно, чтобы подозрения Лужина переросли в твердое убеждение. И вот уже Сухово-Кобылин из подозреваемого превратился в обвиняемого.
16 ноября 1850 года отставного титулярного советника пригласили на собеседование к обер-полицмейстеру. Началось судебное разбирательство. Сухово-Кобылину предложили прежде всего ответить на вопросы письменно и по форме.
«Объявите ваш чин, имя, отчество, фамилию, сколько лет от роду, какой вы веры, из какого звания…»
Он ответил на все вопросы. Писал торопливо, пропускал буквы, заметно было, что сильно волновался. «Отставной титулярный советник Александр Васильевич Сухово-Кобылин, от роду тридцати двух лет, холост, бездетный, христианской православной веры…» После этого начался настоящий допрос.
Допрос
– Ну-с, милостивый государь, – протянул после прочтения записки обер-полицмейстер Лужин, – а теперь скажите мне откровенно, когда и как познакомились вы с француженкой, каким образом она приехала в Москву.
На этот вопрос Сухово-Кобылину не хотелось отвечать. Он затрагивал слишком интимные и близкие его сердцу чувства. Вот так запросто не мог он рассказать все полицейскому. Разве понял бы этот ведомственный чиновник его мятущуюся душу молодого человека, покоренного с первого взгляда иностранной женской красотой?
– Так-с, я жду ответа, – напомнил Лужин. – Не хотите рассказывать?
– О чем? – отрешенно спросил Сухово-Кобылин.
– О знакомстве с француженкой! – повысил голос Лужин. – Нам нужны все подробности. Вы ведь не были ее мужем?
– Нет.
– Вот видите! Безнравственная связь, на глазах у всего общества… – Лужин досадливо покачал головой. – А вы знаете, как наш император Николай Павлович, сам добрый семьянин, к этому относится. Нехорошо-с! И вот в результате убийство!
– Послушайте, сударь, вы позволяете себе слишком многое! – взорвался Сухово-Кобылин.
– Это не я, а вы позволили себе слишком многое, – поднялся из-за стола Лужин, оправил свой мундир и придал себе грозный вид. –
Сухово-Кобылин, скрипя зубами, вкратце рассказал, что познакомился с Луизой в Париже в 1841 году и предложил ей работу в Москве, она приехала, устроилась модисткой на Кузнецком мосту, а потом он снял для нее особняк и выделил лавку на Неглинной, в которой она торговала вином. Ему пришлось зарегистрировать Луизу как временную московскую купчиху. Женщина она оказалась славная, порядочная и вела исправно свое хозяйство.
– Так, понятно-с. Но почему, если она была такая славная и порядочная хозяйка, почему же вы не стали ее мужем? – настаивал Лужин.
– Луиза не хотела жить в России, она думала вернуться во Францию, ей многое здесь не нравилось. Она не знала языка…
– Ну и почему же не уехала?
– Не могла решиться.
– Это вся правда? – перебил его Лужин.
– Да, – ответил Сухово-Кобылин.
– А у нас есть сведения, что в деле замешан еще один человек.
– Какой?
– Здесь я задаю вопросы, а вы отвечаете! – последовал окрик.
– Тогда я вас не понимаю! – вскипел Сухово-Кобылин.
– Вы сами рассказали, что седьмого вечер провели у князя Нарышкина. Верно?
– Да.
– И там, конечно же, виделись с замужней Надеждой Нарышкиной. Так или нет?
При этих словах Сухово-Кобылин тоже поднялся. Разговор принимал ненужное для него направление.
– Что вы хотите этим сказать?! – повысил он невольно голос.
– Этим я хочу сказать то, что Надежда Нарышкина, как всем давно известно, тоже ваша любовница. И есть немало свидетелей этой безнравственной связи. Не отрицаете? – осклабился Лужин. – Мы хотели побеседовать с ней, но оказалось, что она срочно уехала в Париж. Что это за поспешное бегство?
Это был расчетливый удар. Такого поворота Сухово-Кобылин не ожидал. Он ничего не ответил на этот вопрос.
– Не хотите отвечать, не надо, – усмехнулся Лужин. – Это все говорит против вас. Мы все равно разыщем преступника. Но сперва скажите мне, кого вы можете подозревать в смерти вашей любовницы?
– Не имею ни малейшего представления, сударь, – ответил Сухово-Кобылин. – Луиза никому не мешала и никому не делала зла. Женщина была глубочайшей порядочности и чистоты. Скорее всего, поздно вечером она отправилась ко мне, но на нее напали грабители. Она оказала им сопротивление. Тогда ее убили, и тело увезли за город.
– Не слишком ли сложно? Зачем им было увозить ее за город? Вы можете сесть. – И Лужин сам сел в кресло.
– Этого я не знаю, – пожал плечами Сухово-Кобылин и тяжело опустился на стул.
– А ваши слуги?
– А зачем им это было нужно?
– Вот как? Так вы считаете? – улыбнулся Лужин. – Прекрасно. Если слуги не убивали, то тогда кто же?
– Я уже сказал, что тот, кто посадил ее в сани и вывез за город. Может быть, пьяный извозчик. О них только и говорят.
– Итак, вы уверены в том, что на нее напал грабитель-извозчик?