УГРО: операция ’Волкодав’
Шрифт:
Сторож стонал и корчился на бетоне перед складом.
— Ах ты, сука! — орал Топор и снова выстрелил в собачку. — Я тебя урою!
— Хватит! — Шрам схватил его за локоть. — Ломай дверь! Времени нет!
Топор вырвал руку, посмотрел на главаря безумными глазами. Да он совсем псих, подумал Борзой.
— Я. Говорю. Ломай. Дверь! — отчетливо выговаривая каждое слово, повторил Шрам. Борзой увидел, что его шрам на шее побагровел от напряжения. — У. Нас. Нет. Времени!
К счастью, Топор успокоился. Посмотрел на собачку, нервно дернул плечом и занялся замком. Вскоре замок упал на бетон и Топор с Карасем открыли ворота.
Внутри возле входа темнело пустое пространство. Дальше стояли ящики и коробки.
— Борзой и Карась, откройте ворота и скажите Чижу, пусть подгоняет арбу! — скомандовал Шрам.
Сам направился в склад. Карась побежал к воротам, Борзой — за ним. Собачка бегала по территории склада и лаяла на них.
Действительно, раздражает. Может, взять какой-нибудь дрын и прибить ее? Нет, время, уйдет драгоценное время.
Они быстро открыли изнутри ворота, распахнули створки. Карась махнул рукой. Чиж увидел его, завел грузовик, поехал к складу.
А в это время очень хорошо работать, подумал Борзой, глядя, как машина заруливает на территорию. Никаких камер, никакой сигнализации, никаких тревожных кнопок. Благодать. Жалко только, интернета и смартфонов нет.
Грузовик остановился у склада. Изнутри выбежал Жорик с ящиком, закинул в кузов.
— Пошли скорее, грузить будем, — сказал Карась.
Они побежали к складу и в это время со стороны ворот раздался выстрел. Карась с воплем покатился по бетону. Борзой повалился наземь, на ходу вытащил пистолет. Оглянулся.
Бах! Еще один выстрел. Пуля ударила в стену склада. Возле ворот стоял мужик, тоже с ружьем. Еще один сторож, что ли?
Выстрелив, он отошел за калитку, спрятался там и Борзой услышал лязг. Сейчас будет перезаряжать. Потом снова будет палить. Нет, этого нельзя допустить.
Он вскочил, побежал к воротам и успел как раз вовремя. Мужик только закончил перезаряжать ружье. Ввести курки не успел. Борзой выстрелил ему в грудь, потом в голову.
Второй сторож отлетел к калитке и шмякнулся на землю. Готов!
Борзой глядел, как он лежит и на всякий случай забрал ружье. В конце улочки от забора прочь метнулась маленькая тень.
— Убили! — пронзительный детский голосок. — Моего батю убили! Помогите! Грабят!
Мальчишка умчался дальше по улочке и растворился в темноте. Борзой сплюнул.
Что-то не фартовый этот Шрам. Второе ограбление подряд и опять невезуха. Сейчас этот пацан поднимет шухер.
Проходя мимо Карася, Борзой помог подняться раненому. Усадил его в кабину. Когда вернулся к складу, другие члены шайки лихорадочно таскали ящики в грузовик.
— Что там? — на ходу спросил Шрам. — Кто стрелял?
— Второй сторож нарисовался, — угрюмо ответил Борзой. — Я его шлепнул, только у него сынишка был. Он убежал за подмогой.
— Где эти мрази на стреме? — выругался Шрам. — Как они его пропустили? Ладно, быстрее, таскайте груз и уходим.
Но они не успели. Таскали еще минут пять и половина кузова заполнилась товаром. Но затем со стороны за забором раздался крик:
— Стоять, милиция!
Грабители спрятались в складе и осторожно выглянули наружу. За забором мельтешили силуэты людей в форме.
Борзой удивленно всмотрелся в одну из них. Эту тень он не спутает ни с кем, при всем желании. Разве такого великана можно с кем-то спутать? Это же проклятый Лом, его вечный преследователь.
— Вот и встретились, урод, — прошептал Борзой и поднял ружье, отобранное у второго сторожа.
Поздно ночью Джураева завели в камеру райотдела. Он шел согнутый и скрюченный.
Словно человек, убитый последними известиями. Словно биржевой маклер, только что получивший известие о банкротстве всех компаний своего портфеля.
— Давай-давай, пошевеливайся, — конвоир подтолкнул его в спину. — Раньше надо было думать.
В камере было темно. На улице ночь, света нет. Только в небольшое оконце пробивались слабые лучи уличного фонаря. Он стоял рядом с райотделом, освещал подходы к зданию.
Сейчас кроме него, здесь сидели еще двое. Один маленький суетливый стручок. Большеголовый, со слегка выпученными глазами.
Второй пожилой, степенный, в пиджачке и брючках. Непонятно, за что сюда загремел.
— Здорово, люди, — сказал Иоган, оглядев задержанных. — Чего сидите, носы повесили? Веселее надо.
— А ты что же, в увеселительное заведение попал? — тут же спросил маленький. — Это ментовка, вообще-то. Если не забыл. Тут людей прессуют.
Джураев подошел к нему ближе. Войдя в камеру, он перестал сутулиться. Выпрямился. Глядел кречетом.
— Я Иоган, — сказал он. — А ты кто?
Маленький подобрался. Есть вероятность, что бросится в драку. Но маленькая. Глазенапы выпуклые слишком суетливо туда-сюда бегают. Как будто на краже из школьной столовой попался.
— Я Федя Маленькой, — проблеял он. — За что тебя взяли, Иоган?
— За что взяли, за то и положили, — Иоган не собирался открываться перед первым встречным в камере. Обратился к второму: — А ты кто по жизни?
Степенный ответил не сразу. Помолчал, подумал. Будто вспоминал, кто он такой. Наконец, ответил:
— Я Кураж. Менты мне каталу шьют. Будто я ксиву рисовал.
Если это так, типаж интересный. Мошенник, умеющий подделывать документы, это ценный экземпляр. Имеет выходы на уважаемых людей.
— Лады, — Иоган огляделся. — А на меня мокруху повесили. Но ничего, отобьемся.