УГРО: операция ’Волкодав’
Шрифт:
Паштет задумался.
— Есть резон, — наконец, ответил он. — Мне ребята из блокадного Ленинграда сказывали. Там за кражу продуктовых карточек на месте расстреливали. Без суда и следствия. Но тогда военное время было. Трибунал. А сейчас суды.
— Короче, надо эту тему с обществом обкашлять, — решил Кирпич. — Воровать воруйте, а крови лить не надо. Иначе власть вконец обозлится. Созывай сходку.
Дверь спальни открылась, вышла растрепанная Клеопатра. Улыбнулась Паштету, подошла к столу. Жадно выпила квасу. Бесстыдно поглядела на Паштета:
— Горло пересохло. У меня всегда так, после кувырков в кроватке, — запахнула чересчур открытые полы халата.
Паштет посмотрел на ее щедрые формы, едва скрытые халатом, едва отвел взгляд. Только и ответил старику:
— Как скажешь, Кирпич.
У него еще было много вопросов, чтобы обсудить с теневым хозяином города. Они еще долго сидели за столом. Закусывали, пили и разговаривали. Далеко за полночь Паштет встал.
— Понял, все сделаю.
Кирпич вышел его проводить, да и освежиться на свежем воздухе. Выкурить самокрутку и облегчиться. Клеопатра сидела в кресле, листала журналы.
Они вышли на крыльцо. Кирпич жил в скромной одноэтажной хибаре на краю рабочего поселка. Вокруг забор из кольев. Небольшой садик.
Деревья еще голые, без листьев. Трава не выросла. Грязь и слякоть. Дальше у забора — туалет. Возле дома поленница.
Паштет спустился на ступень ниже, тоже закурил. Стояли, пускали в воздух кольца дыма.
— Кстати, насчет сормовских… — начал было Кирпич и со стороны ворот раздались выстрелы.
Неизвестный стрелял из пистолета. Бах! Бах! Бах! Сам стрелок надежно укрылся за воротами, невидимый в полумраке.
Кирпич тут же присел, ушел в сторону. Одна пуля впилась в дверь, другая в косяк. Еще одна ударила в стену.
— Хр-р-р, — заклокотал Паштет, качнулся, осел на колени.
На Кирпича брызнуло что-то теплое. Он не сразу понял, что это кровь помощника. Сам он опустился еще ниже, спрятался за Паштета. Тот как раз, хрипя, распластался на крыльце.
— Кирпич! — закричала Морозова из дома. — Кирпич! Кто там шмаляет?
Выстрелы прекратились, от ворот в сторону метнулась низкая тень.
— Стой, падла! — с обеих сторон раздались крики. Это наконец-то пристяжь очнулась, его торпеды, которые должны были охранять пахана. — Стой, не уйдешь!
— Он к реке побежал! — закричал Кирпич. — Держи мразь!
Обернулся к дому, остановил Клеопатру:
— Сиди там, не высовывайся! Он Пашу задел!
А сам уже наклонился к Паштету. Тот лежал, еще дергался, тряс руками и ногами. Горло и грудь прострелены навылет, кровищи натекло целое ведро.
— Лепилу сюда, быстро! — заорал Кирпич, но никто не отозвался.
Но когда его подручные, наконец, прибежали, Паштету помощь врача уже была не нужна.
— Нашли мразь? — глухо спросил Кирпич.
Его адъютанты кивнули.
Глава 11. Ловушка
Юшков улыбнулся.
— А вот это хорошие новости, товарищ майор. Очень хорошие. Теперь мы можем насесть на него. Он теперь во всем сознается. Как миленький.
Огородников указал назад.
— Значит так. С Парновым сейчас работает Гущин. Не мешайте. Как получит признание, тогда устраивайте очнулся ставку с этим, вторым, Джураевым.
— Разрешите выполнять, товарищ майор? — Юшков вопросительно смотрел на начальника.
— Действуйте, — Огородников повернулся было, а затем указал на меня. — Кстати, Ломов, езжай вместе с постовыми в ночное дежурство. Они как раз поедут на Заречье на патрулирование. Может, там твой субчик ошивается? За кем ты там приехал? Ты собираешься искать его или нет?
Я тоже поглядел на майора.
— Разрешите выполнять?
Когда мы вошли в кабинет, Юшков устало сказал:
— Сгущенка этого Парнова еще два часа мариновать будет. Он крепкий орешек, я видел. Пошли перекусим, а потом иди в обход. Может, и в самом деле тебе чего-нибудь обломится. Поговори с тамошними ребятами, они тебе подскажут, не появился ли новый контингент.
Время уже было вечернее. Столовая закрыта. Мы спустились вниз, вышли из здания, совершили набег на продуктовый магазин, купили кой-чего.
Как сотрудникам милиции, у нас тоже были продуктовые карточки. Юшков по ним уже отоварился, я нет. Запасы сложили в ящиках столов.
Поужинали. Со зверским аппетитом, потому что здорово проголодались. После этого Юшков лег подремать на диванчик. Я отправился к Вениамину Резникову, главе постовых.
Тот с удовольствием оглядел меня с головы до ног. Сам тоже немаленький, рост под метр восемьдесят, сильный, усатый. Кажется, это про него Юшков говорил, что до войны борьбой занимался.
— Где ж ты раньше был, великанище? — спросил Резников. — При виде тебя все бандиты и так разбегутся. Что там говорят, ты сегодня с дюжиной цыган боксировал? И всех побил?
Я вздохнул. Слухи растут, как снежный ком, летящий с горы. Со мной, оказывается, уже дюжина цыган дралась.
— Неверные у тебя сведения, — ответил я. — Не дюжина, а две дюжины. Но это так, для разминки.
— Ну, раз так, сейчас у тебя будет возможность повеселиться, — сказал Резников. — Садись в машину. Поработаешь сегодня патрульным.
С недавнего времени, из-за наплыва жалоб горожан о всплеске преступности, власти приняли решение усилить патрулирование улиц. Всех более-менее свободных сотрудников милиции бросили в помощь постовым.
Очередная смена уже заступила на дежурство. Мы, как добровольцы, сели в машины и разъехались по самым горячим направлениям. Непосредственно на месте временно подчинялись командиру патруля.
Я уселся в фургончик, нечто вроде микроавтобуса. Сзади полно места, я мог сидеть свободно. Не прижимал других коллег к дверцам.