УГРО: операция ’Волкодав’
Шрифт:
Ух ты, какой он суровый и непреклонный. Настоящая гроза преступников. Хотя, если немного подумать, то надо признать, что офицер прав. Если уж совсем приспичит, действительно прямо здесь пристрелит любого и ничего ему за это не будет. Он сейчас здесь бог и царь по праву сильного.
Подождав, пока солдаты собрали всех задержанных с этажа, Михайлов приказал было выводить их на улицу, но тут я решил вмешаться. Зачем нам столько задержанных? Солить и перчить на зиму, что ли?
— Товарищ лейтенант, — сказал я, подойдя к нему поближе. — Вы что же, собираетесь их всех отвезти в райотдел? Так ведь он не резиновый, все не поместятся.
Михайлов мрачно посмотрел на меня. Явно не понравилось, что я вмешиваюсь в его деятельность. По его мнению, я, видимо, подходил только на роль тарана, чтобы взламывать запертые двери, а больше он во мне не нуждался. Но, с другой стороны, он, наверняка получил какие-то приказы взаимодействовать с нами и прислушиваться к нашему мнению.
— А что вы предлагаете? Может, расстрелять часть этих сволочей, а оставшихся увезти к вам?
Не знаю, насколько серьезно он это говорил, но бедолаги задержанные испуганно повернули головы, стали чутко и внимательно прислушиваться к нашему разговору. Может, лейтенант специально хотел запугать преступников, чтобы они опасались впредь разбойничать на улицах города? Я посмотрел в глаза Михайлова и убедился, что он вполне серьезно предлагает уничтожить часть арестантов. Надо же, какое легкое решение проблемы.
— Я предлагаю отделить настоящих и серьезных преступников от обычных граждан, — твердо сказал я, подойдя ближе к лейтенанту. — И сделать это очень легко. Я уже использовал этот прием внизу, на первом этаже.
Михайлов глянул на лестницу, потом посмотрел на меня. Угрюмость постепенно исчезла из его взгляда, в глазах загорелось любопытство.
— И что же вы сделали? Вы действовали без согласования со мной?
Я поглядел на него уже чуточку раздраженно. Что-то самомнение у этого парнишки побольше, чем у маршала армии. Я понимаю, что он повидал всякого, но не надо строить из себя здесь маленького карманного Наполеона.
— Я отделил людей с татуировками от людей без татуировок. Это главное отличие рецидивиста-уголовника от обычного гражданина.
Михайлов задумался. К его чести, он не стал больше спорить. Кивнул.
— Хорошо. Я так и сделаю. Эй, ну-ка, все мужчины, снимите верхнюю одежду до пояса!
Через пять минут все было готово. Он отделил агнцев от волков и погнал опасных хищников в клетку. Потом поднялся на третий этаж и провел там эту же процедуру. Я поглядел, как преступников вывели на улицу, а затем подождал, когда солдаты отправятся на штурм другого здания. Отсюда в двух кварталах. И я теперь от них не отстану. Улов сегодня должен быть хороший.
После удачного налета на кассу Борзой отправился со своей командой прочь из города. Это у него тоже было уже запланировано. К дядьке Топора возвращаться было слишком опасно.
Нужно найти другое место. Более надежное и где восемь новых мужчин не бросались бы так в глаза. Таковое убежище отыскалось в колхозе «Луч», бывшей деревне Бешенцево. Там когда-то, до войны жил двоюродный брат Вани-Портного, да только он потом погиб под Сталинградом, а его жилище осталось пустовать. Стоял дом на краю колхоза, даже в некотором отдалении, так что некоторое время грабители могли рассчитывать на уединение.
Для тех, кто будет потом интересоваться, кто такие новоприбывшие и чего здесь поселились, Борзой приготовил липовую бумажку, в которой говорилось, что они отправлены за город на весенние посевные работы. В помощь крестьянам. Впрочем, долго здесь оставаться он не собирался.
Надо будет поскорее сваливать потом подальше, в другой город. Может быть, в Москву, благо, столица недалеко. Там можно весело погудеть на заработанные денежки, а потом вернуться обратно сюда и продолжить так фартово начатую деятельность.
Уходить так быстро из этого городка Борзой пока что не собирался. У него были на Горький далеко идущие планы. Надо использовать его, как трамплин для своей будущей криминальной карьеры. Подняться здесь, заработать определенный авторитет, и только потом уже уходить в столицу.
А без этого, без собственной банды и без репутации, без награбленных денежек, нечего даже и думать соваться в Москву. Там находятся и орудуют такие акулы преступного мира, что быстро сожрут с потрохами новоявленного пришельца и даже не подавятся.
Поэтому торопиться не надо, думал Борзой. Здесь, в Горьком, есть большие перспективы для человека с талантом. Тем более, что скоро, как он правильно понял, власть действительно возьмется за бандитов всерьез и тогда никому мало не покажется. Уже тогда, на сходняке, Борзой понял, что Кирпич недаром беспокоится, как бы их всех не перецокали одного за другим.
Такое от власти всегда можно ожидать. Правда, если в это время сидеть тихо и не высовываться, то потом можно действительно совершить быстрый взлет. Вот так Борзой и собирался поступить впредь.
Они заехали в обветшалый и заброшенный дом брата Портного, быстро обжили его. Людей Борзой старался не показывать, чтобы соседям показалось, будто здесь поселились только двое человек — сам Ванька-Портной и он, Борзой.
В первый же день после заезда Портной отправился к председателю, представился, показал документы, заверил, что приехал сюда надолго и хочет врасти в колхозную землю всеми корнями. Председатель оказался хорошим мужиком и тут же пошел навстречу.
Рабочих мужских рук в суровое послевоенное время в колхозе не хватало, поэтому он очень обрадовался, что к ним приехали двое крепких мужиков. Выделил муки и риса из запасов, обещал помочь с углем. Борзой между делом осмотрелся, увидел, что в сейфе председателя тоже имеются хоть и небольшие, но тоже денежки. Надо будет перед уходом обчистить сейф, в благодарность за заботу и излишнюю доверчивость.
В итоге, разговор с председателем состоялся очень плодотворный и бандиты вышли от него воодушевленные и обрадованные.
— Надо же, какой знатный фраер, — сказал Портной, когда они пошли домой по узкой сельской дороге. — Такого облапошить нетрудно, сам готов подстелиться, как маруха. Жаль, что мы не можем работать в колхозах и совхозах, тут так мало лавэ водится. А так здесь можно было бы большие дела крутить.
Конечно, он прав. Что сейчас возьмешь с нищего народа, ограбленного войной? Денег мало, золота и украшений вовсе нет. Только продовольствие, это сейчас самый ходовой и ценный товар.