Ухищрения и вожделения
Шрифт:
— Он надеялся, что ее купят?
— Да нет, ее он не хотел продавать, она-то как раз была не для продажи. И он это объяснил.
— Какой смысл тогда был ее тут вывешивать? — спросил Олифант.
— Я ему так и сказал. — Джаго торжествующе взглянул на Олифанта, словно признал в нем родственную способность логически мыслить. — «Какой смысл ее вывешивать, если ты не собираешься ее продавать?» — сказал я ему. А он мне: «Пусть все на нее посмотрят. Пусть весь мир ее увидит». Ну и оптимист, подумал я. У нас ведь тут не Национальная галерея, [53] в конце-то концов.
53
Национальная
— Скорее уж на Национальный морской музей похоже, — удивила всех Дорис, просияв улыбкой.
— Где же вы нашли для нее место?
— На той вон стене, напротив двери. Пришлось снять две картины с битвой на Ниле, а то как же.
— А сколько людей ее видели за эти семь дней?
— Вы меня спрашиваете, сколько у нас было посетителей? Ну, я хочу сказать, кто приходил, все видели. Никак не могли не видеть, верно ведь? Дорис хотела ее снять, да только я ведь обещал продержать ее до понедельника. Как обещал, так и сделал. Ну, правда, рад был, когда он ее забрал. Я уж говорил, здесь же все в память адмирала. Все только про него. Она как-то не подходила к убранству. А он сказал, что заедет за ней утром девятнадцатого, и заехал.
— Кто-нибудь с мыса или с АЭС ее видел?
— Если кто приходил. «Наш герой» ведь не ихний паб, постоянно они у нас не бывают. Большинство в конце дня торопятся уехать подальше от станции, да их и винить за это трудно. Ну, я что имею в виду — можно и над скобяной мастерской поселиться, да только не над такой.
— А что, много разговоров было об этой картине? Кто-нибудь спрашивал, где он ее хранит, например?
— У меня — нет. Да я считаю, большинство знали, где он ее держит. Я хочу сказать, он часто про свою мастерскую говорил. Да если б он и захотел ее продать, он никаких предложений не получил бы. Но я могу вам назвать кое-кого, кто ее видел. Хилари Робартс, вот кто.
— Когда это было?
— На следующий вечер, как он ее принес. Около семи. Она сюда временами заходит. Никогда не выпьет много — пару стаканчиков сухого хереса, и все. Возьмет свой херес и пойдет, сядет вон там, у камина.
— Одна?
— Обычно одна. Пару раз с ней был доктор Мэар. Но в тот вторник она была одна.
— И что же она сделала, когда увидела картину?
— Стояла и смотрела на нее. Народу в пабе набралось довольно много, и все вдруг замолчали. Знаете, как это бывает. Все смотрели на нее. Я-то не мог видеть ее лица — она стояла ко мне спиной. Потом она подошла к стойке и сказала: «Я передумала. Больше я сюда не хожу. Вы явно не желаете, чтобы у вас бывали посетители из Ларксокена». И ушла. Ну, что до меня, по мне все посетители хороши, если они умеют пить и не просят в кредит. Только я не думал, что мисс Робартс — такая уж большая потеря.
— Значит, здесь, на мысу, ее не очень жаловали?
— Не знаю, как на мысу, а в моем пабе — не очень.
Дорис Джаго объяснила:
— Как только она не старалась выжить Блэйни из Скаддерс-коттеджа. А он — вдовец и четверых детей один воспитывает. Интересно, куда, с ее точки зрения, ему было деваться? Конечно, он получает пособие на детей и еще кое-какие привилегии, но другой дом ему ведь на это не снять. Но мне, конечно, жаль, что ее убили. То есть, я хочу сказать, как же иначе-то? С кем бы такое ни случилось, все равно нехорошо. Мы венок собираемся послать
— И вы тогда видели ее в последний раз?
— Джордж — в последний, — ответила миссис Джаго. — А я видела ее на мысу, вчера перед вечером. Должно быть, всего за несколько часов до ее смерти. Я говорю Джорджу: «Может, я была последней, кто ее видел в живых. Я и Нийл Паско, и Эми». В тот момент и не думаешь ни о чем таком, правда? Мы не можем предвидеть будущее, да и не хотели бы. Иногда я смотрю на эту АЭС и думаю, может, мы все скоро кончим так же — поляжем мертвыми на берегу?
Олифант спросил, как случилось, что она оказалась на мысу.
— Доставляла церковный журнал, а как же? Я всегда это делаю в последнее воскресенье месяца, перед вечером, как вчера. Забираю экземпляры после утренней службы, а потом развожу их после обеда. У вас, может, это называется ленч, а мы говорим — обед.
Рикардс всю свою жизнь называл основную трапезу дня обедом и так и не смог отучиться, несмотря на непрестанную борьбу тещи за повышение его социального статуса. Она в середине дня вкушала ленч, называя его аристократически — «ленчен», а вечернюю трапезу именовала обедом, даже если та состояла всего лишь из поджаренных хлебцев с сардинами. Интересно, подумал он, а что они сегодня ели? И сказал:
— Я не представлял себе, что жители мыса так регулярно посещают церковь. Кроме четы Копли, разумеется.
— И миссис Деннисон. Очень регулярно, представляете? Я не могу сказать, что и другие тоже регулярно ходят в церковь, ну что в самом деле посещают, на службу то есть, но журнал церковный они покупают.
По тону миссис Джаго можно было понять, что существуют такие глубины неверия, до которых не способны опуститься даже жители мыса. А она продолжала:
— Кроме Блэйни, конечно. Ну, они и не могут его брать, они же католики. Во всяком случае, она была католичкой, бедняжка. Ну и дети, конечно, тоже. Я хочу сказать, а кем же им еще-то быть? Потому что Райан, он же ни то и ни другое. Он художник. Я никогда не заносила журнал в Скаддерс-коттедж, даже когда его жена еще жива была. Все равно у католиков же не бывает приходских журналов.
— Я не стал бы этого говорить, Дорис, — возразил Джордж Джаго. — Не стал бы так далеко заходить. Может, и бывает.
— Мы здесь прожили уже четыре года, Джордж, и отец Макки тут у нас нередко в баре бывает, а я ни у кого из них журнала не видала.
— Так откуда бы его тебе увидать?
— Могла бы и увидать, Джордж, если б было что. Они от нас совсем отличаются. У них нет ни Праздника урожая, [54] ни приходского журнала.
Муж очень терпеливо разъяснил:
54
Праздник урожая — традиционный в Англии праздник, когда церкви украшаются снопами, караваями хлеба, плодами и т. д. Проводится в конце сентября или в начале октября.
— Они отличаются, потому что их догмы от наших отличаются. Все это связано с догмой, Дорис, и никакого отношения к Празднику урожая или приходским журналам не имеет.
— Я знаю, что это связано с догмой. Папа ихний утверждает, что пресвятая Дева Мария вознеслась на небо, а они все должны в это верить. Я все про ихнюю догму знаю.
Рикардс сумел вмешаться прежде, чем Джаго успел раскрыть рот и оспорить эту претензию на всеведение.
— Итак, вчера во второй половине дня вы доставляли журнал жителям мыса. Когда именно?