Ухо на фотографии
Шрифт:
А пожар разгорался. На импровизированном облаке стало жарковато. Бог опустился на землю, подобрал свой нимб и смахнул с него пыль.
Пожарные погнали на ближайшую речку за водой. Вернувшись, склада они уже не застали. Сгорел склад дотла.
— Эх, жалко фотоаппарат не захватил! — посетовал бог. — Упустил фотообвиненьице против Бахуса. Пепелище на его совести. Кстати, где квитанция? Хотел бы я знать, что получилось у того пьяного фотографа.
В указанный на квитанции день бог получил свой портрет.
— Кто это? — удивился он. — Я бесхвостый, и у меня нет рогов. У меня, извольте полюбоваться,
Плюнул создатель и поспешил вознестись.
Срочно был созван небесный местком с повесткой дня:
1. О ходе инвентаризации облаков.
2. Разное.
Когда дошли до второго пункта, бог отчитался по командировке и обрушился на Бахуса, который, по его словам, толкает людей на пьянство. Закончил он предложением объявить Бахусу строгий выговор и перевести его на три месяца на нижеоплачиваемую работу.
Но тут попросил слова один из архангелов.
— Бахус хоть и курирует спиртные напитки, — сказал он, — но в перечисленных богом фактах не повинен. Позвольте спросить уважаемого бога: кто, собственно, создал людей? Он и создал. Следовательно, слабость людей к спиртному прежде всего его крупный просчет. Поэтому предлагаю объявить богу-создателю строгий выговор со следующей формулировкой: «За выпуск некачественной продукции».
Все единодушно проголосовали за предложение архангела. Так неожиданно разыгралась трагедия бога.
ВКУСНЫЕ ЗАПАХИ
Перед уходом с работы я позвонил домой:
— Встречайте через полчаса. Вооружайтесь шваброй, зонтиками. Побольше колющего. Детям дайте усы от комнатной антенны. Атакуйте решительнее! Я пошел.
Минут через десять я втиснулся в автобус. Голова уперлась в чью-то авоську с пакетами молока. По щеке заструилась прохладная струйка. Я попробовал ее на вкус. Шестипроцентное.
На первой же остановке поднажали. Мой нос вдавился в кулек.
— Уберите клюв, — сказал владелец авоськи.
Я убрал и сразу влез рукой во что-то мягкое и липкое. Укололся.
— Чей мясной фарш? — спросил я. — Употребляйте с осторожностью, косточки в нем.
— Спасибо, — поблагодарила сзади невидимая старушка. — Только вряд ли дойдет до употребления.
Автобус тормознул. Старушку с фаршем припечатало ко мне. Пора пробираться к выходу.
Энергично действуя плечом и локтями, я давил по пути творожные сырки, помидоры и разные другие продукты. Перед самой дверью на меня посыпалось пшено, а когда я выскочил из автобуса, вслед за мной выпорхнуло облако сахарной пудры.
— Ну, с богом! — сказал я, приблизившись к своему дому. — Три, два, один — старт!
И, распространяя вкусные запахи, понесся по двору. Все собаки, которых в это время прогуливали, устремились ко мне. С блаженным повизгиванием они набросились на меня, причем не отставали от них и кошки.
Алчной тучей нависла надо мной голубиная стая, растопырив крылья, за мной погнался петух Никодим.
Родственники
Я сбросил пальто и, оставив его на попечение семьи, с облегчением влетел в подъезд..
А через некоторое время я с нескрываемым любопытством наблюдал в окно такое же нелегкое возвращение многих своих соседей по дому…
РАЦПРЕДЛОЖЕНИЕ
Леша Ковригин собирался в свою первую командировку.
— Леша, а куда ты положишь деньги? — спросила его жена Верочка. — Из пиджака их могут выкрасть. В поезде, например, когда ты будешь спать. Или в гостинице.
— Неплохо было бы зашить их в подтяжки или устроить тайник в полуботинке, — сказал Леша.
— Не подходит, — отвергла эту мысль Верочка. Подтяжки и обувь на ночь снимаются. Нет. Лучше всего их зашить в то, с чем ты даже ночью не расстаешься.
— В трусы? — догадался Леша.
Поздно вечером он лежал на второй полке купейного вагона и ощущал где-то в районе печени непривычную тяжесть. На его печень давили командировочные деньги. Попутчики уже спали. В ногах у них, отражая синий свет ночника, таинственно мерцали пиджаки.
«К счастью для них, я не вор, — мелькнуло у Леши. — А то плакали бы их пиджачки вместе с бумажниками. Или у них тоже тайники имеются?»
Но тут он увидел, как нога пассажира, спящего, как и он, на верхней полке, высунулась из-под одеяла и большим пальцем коснулась пиджака.
«И я бы так мучился, если бы не жена, — подумал Алексей. — Одной бы ногой спал, а другой на стреме стоял. Все-таки здорово она придумала. Спи сколько влезет и ни о чем не думай».
Но как назло ему не спалось. Думалось о несчастных попутчиках, которых ничего бы не стоило обворовать, будь на его месте жулик, о свете ночника, предназначенного скорее всего для того, чтобы пассажиры не рылись под прикрытием темноты в карманах друг друга, о своей печени, которая впервые соприкасалась с такой суммой денег.
На другой день Алексей приехал в Лесогорск. День был воскресный. Устроившись в гостинице, он зашел в ресторан-поплавок «Волна», где с аппетитом съел суп из домашней лапши, котлеты по-лесогорски и выпил чашечку кофе. Затем в ожидании официантки он закурил сигарету и снова мысленно отблагодарил Верочку за ее остроумное рацпредложение, внедрение которого позволяет ему наслаждаться жизнью, не дрожа за свои карманы.
«А если, скажем, этот поплавок прохудится и пойдет ко дну, — размышлял он, все люди ввиду неожиданности происшествия попрыгают за борт в чем есть — в брюках и пиджаках. И при этом из их карманов начнут сыпаться деньги. Опять-таки мои денежки останутся при мне. Правда, намокнут, но это поправимо».